Знаменитый старинный анатом Вольф настаивает на том, что внутренности более изменчивы, чем внешние части: " Нет ни одной частицы, которая не была бы различною у разных людей". Он даже написал трактат о выборе типичных образчиков внутренностей для изображений. Рассуждение об идеальной красоте печени, легких, почек и так далее, как бы о божественном человеческом лице, звучит для нас странно.
Изменчивость или разнообразие умственных способностей и людей той же расы, не говоря уже о более крупных различиях между людьми разных рас, настолько общеизвестны, что здесь не стоит говорить об этом, То же бывает и у низших животных. Все смотрители зверинцев допускают этот факт, и мы ясно видим это на наших собаках и других домашних животных. Брэм особенно настаивает на том, что всякая отдельная обезьяна, из тех, которых он держал ручными в Африке, обладает своим особым настроением духа и темпераментом. Брэм упоминает об одном павиане, замечательном по высокому уму; сторожа Зоологического
сада также указали мне обезьяну Нового Света, весьма замечательную по уму. Ренгер настаивает на разнообразии умственных особенностей у обезьян того же вида, которых он держал в Парагвае; и разнообразие, как он прибавляет, частью врождённое, частью же составляет результат способа обращения и воспитания.
В другом месте я так подробно рассмотрел вопрос о наследственности, что здесь едва ли следует прибавить что-либо. Особенно значительное число фактов собрано относительно передачи как пустячных, так и важнейших признаков для человека, - более, чем для каких-либо низших животных; хотя факты достаточно обильны и для последних. Так, относительно умственных качеств, наследственная передача их очевидна у наших собак, лошадей и других домашних животных. Помимо особенных вкусов и повадок, несомненно передается сообразительность, смелость, дурной или хороший нрав и так далее. У человека мы видим подобные факты почти в каждом семействе, и мы знаем теперь, благодаря превосходным работам мистера Гальтона, что гений, требующий изумительно сложного сочетания высших способностей, стремится быть переданным по наследству: с другой стороны, слишком достоверно, что сумасшествие и ограниченные умственные способности также являются фамильной особенностью.
Что касается причин изменчивости, мы во всех случаях очень несведущи; но мы видим, что у человека, как и у низших животных, причины эти находятся в некотором соотношении с условиями, которым вид был подвергнут в течение нескольких поколений. Домашние животные изменяются более, чем дикие; а это очевидно зависит от разнообразной и изменчивой природы условий, которым они подвержены. В этом отношении различные человеческие расы сходны с домашними животными, и то же относится к особям одной и той же расы, населяющим очень обширные территории, такие как Америка. Мы видим влияние разнообразных условий, на примере более цивилизованных наций; действительно, здесь люди различных сословий и занятий предоставляют более разнообразные признаки, нежели члены диких народов. Однако, однородность дикарей часто преувеличивалась, а в некоторых случаях едва ли можно признать ее существование. Тем не менее, ошибочно говорить о человеке, даже если мы рассматриваем только условия, которым он был подвержен, как о гораздо боле домашнем существе, нежели любое иное животное. Некоторые дикари, например, австралийцы, не подвержены более разнообразным условиям, чем многие виды, имеющие широкую область распространения. В другом, гораздо важнейшем отношении, человек значительно отличается от любого, в строгом смысле, домашнего животного, а именно, его размножение никогда не контролировалось ни методичным, ни бессознательным отбором. Ни одна раса или группа людей не была еще до того порабощена другими людьми, чтобы известные особи сохранялись, и таким образом бессознательно подбирались, ради какой-либо особой полезности для господ. Точно также никогда не подбирались и не были намеренно сочетаемы браком определенные мужчины и женщины, за исключением общеизвестного примера прусских гренадеров: в этом случае люди подчинились, как и следовало ожидать, закону методического отбора; утверждают, что много людей высокого роста появились в деревнях, где жили гренадеры и их рослые жены. В Спарте также существовал род отбора, потому что было узаконено, чтобы всех детей исследовали вскоре после рождения: хорошо сложенные и крепкие оставлялись, а остальных убивали.