Тёрнеру, показывает, как близко соответствует хвостцовая кость настоящему хвосту низших животных. Господин Лушка недавно открыл на оконечности хвостцовых костей весьма своеобразное клубкообразное тело, непосредственно связанное со средней крестцовой артерией; это открытие побудило Краузе и Мейера к исследованию хвоста обезьяны (Macacus) и кошки; у обоих оказалось подобное же свернутое тело, хотя и не на конце хвоста.
Органы размножения представляют собою разнообразные рудиментарные строения; но они отличаются в одном важном отношении от предыдущих случаев. Речь идет не об остатках какого-либо органа, несвойственного данному виду в его развитом состоянии, но об органах, функционирующих у одного пола, и представленной у другого в виде простого рудимента. Тем не менее, присутствие таких рудиментов так же трудно объяснимо с точки зрения отдельного сотворения каждого вида, как и в предыдущих случаях. Позднее я укажу на эти рудименты и смогу показать, что их присутствие, вообще, зависит только от наследственности, то есть от того, что части, приобретённые одним полом, были отчасти переданы другому полу. Я сообщу здесь несколько примеров таких рудиментов. Хорошо известно, что у самцов всех млекопитающих, включая человека, существуют рудиментарные млечные железы. В некоторых случаях они бывали хорошо развиты и давали обильный запас молока. Их существенное тождество у обоих полов также доказывается тем, что порою они сильно увеличиваются у обоих полов во время кори. Предстательный пузырек (vesicula prostatica), наблюдающийся у многих самцов млекопитающих, с соответственным каналом, теперь всеми признается гомологом матки. Прочитав искусное описание этого органа, сделанное Лейкартом и его рассуждения по этому предмету, нельзя не согласиться со справедливостью его вывода. Это особенно ясно на примере тех млекопитающих, у которых настоящая матка раздваивается на две ветви: у их самцов предстательный пузырек также раздваивается. Можно было бы привести и некоторые другие рудиментарные строения, принадлежащие к органам размножения.
Значение трех крупных разрядов фактов, приведенных выше, очевидно. Но было бы излишне повторять целиком доводы, данные подробно в моем «Происхождении видов». Гомологичное строение целого организма, у членов того же класса, вполне понятно, если мы допустим их происхождение от общего предка, вместе с последующим приспособлением к разнообразным условиям. Со всякой иной точки зрения, сходство строения руки человека или обезьяны, ноги лошади, ласта тюленя, крыла летучей мыши и такое прочее, совершенно необъяснимо. Нельзя назвать научным объяснением утверждение, что все они образовались по одинаковому идеальному плану. Что касается развития, мы ясно можем понять, исходя из принципа, что изменения наступают в сравнительно позднем возрасте зародышевой жизни и наследуются в соответственном периоде, почему зародыши поразительно различных существ должны были удержать еще и теперь, в более или менее совершенном виде, строение общего предка. Никакого другого объяснения еще никогда не было дано для того изумительного факта, что зародыши человека, собаки, тюленя, летучей мыши, пресмыкающегося и так далее, на первых порах едва могут быть отличены друга от друга. Чтобы понять существование рудиментарных органов, нам стоит только предположить, что прежний предок обладал этими частями в совершенно развитом состоянии, и что при изменившемся образе жизни, органы эти значительно уменьшились, вследствие простого неупотребления, или же вследствие естественного отбора тех особей, которые были менее обременены присутствием излишней части; сюда присоединились и другие причины, указанные раньше.