И действительно, после московской или петербургской сутолоки хорошо было вдруг одичать на берегу моря и с детским азартом выискивать среди блестящей гальки красивые самоцветы! Часто попадались хризопразы голубоватого цвета, красный сердолик, красная и зеленая яшма. Неизбежно возникало соревнование кто соберет лучшую коллекцию. Устраивали выставки камней, конкурсы. Добродушный хозяин, похожий на Зевса, был неистощим на шуточные премии.
Дом Волошина и его матери, которую все называли Пра (сокращение от Праматерь), был заполнен книгами, картинами, этюдами, сухими горными и степными растениями в глиняных и керамических вазах. «На полках и на столах, вспоминает Анастасия Цветаева, шкатулки с вделанными в них коктебельскими камушками агатами, сердоликами, халцедонами. Пра из них мастерит всевозможные узоры на тарелках россыпями от них не оторвать глаз. Тут все болеют этой болезнью: ищут на берегу, находят, собирают Марина от них без ума».
Это было лето 1911 года, лучшее лето в жизни Марины Цветаевой. Лето первой любви, поэзии и моря. Может быть, именно оно дало силы на ох какую нелегкую последующую жизнь вдали от родной земли. Но это еще не скоро Две прекрасные девушки Марина и Анастасия лежат на камнях, перебирают сокровища Сердоликовой бухты, радуются счастливым находкам. Они во власти того лета, о котором девяностолетняя Анастасия Ивановна с молодым жаром вспомнит: «Лето, то есть
Коктебель, Коктебель с Мариной, Святой горой, с Сюрию-Кайя, орлами, морским прибоем, с духом вольности, мощи Пра, Карадаг, Макс, его живой каменный профиль!.. Псы бродячие, дикие; халцедоны и сердолики, скрип гравия под легкой ступней в чувяке одиночество и молодость, кричащая в ветер, что все прошло, ничего не было все заново, все впереди!..»
Несколько раз в Крыму был Осип Мандельштам. Он вместе со всеми гостями Волошина бродил по берегу, глядя под ноги. Однако собирал не красные сердолики, не прозрачные халцедоны, а какие-то особые камни, совсем некрасивые. «Брось, говорила жена. Зачем тебе такие?» Мандельштам отмалчивался.
В те времена было туго с бумагой (события происходили в 1920 году). И вдруг повезло: в магазине им дали целую кипу каких-то бланков. На них вполне можно было писать. Вечером Мандельштам начал диктовать эссе «Разговор о Данте». В процессе работы выяснилось, что структуру «Божественной комедии» он понял, перебирая некрасивые камешки. «А ты говорила выбрось, упрекнул поэт жену. Теперь поняла, зачем они мне?»
Летом 1935 года, уже в воронежской ссылке, Надежда Яковлевна случайно обнаружила горсточку красивых коктебельских камешков и несколько дикарей, поднятых Осипом Мандельштамом. Разноцветная галька воскресила в памяти Крым, дыхание моря и давно прошедшее лето. В тот же день были написаны стихи:
В июле и августе 1925 года в вечерних выпусках «Красной газеты» публиковался цикл очерков «Путешествие по Крыму». Его автором был быстро набирающий популярность Михаил Булгаков. Приведем цитату с некоторыми купюрами и без комментариев.
«В бухте курорт Коктебель.
В нем замечательный пляж, один из лучших на Крымской жемчужине: полоса песку, а у самого моря полоска мелких, облизанных морем разноцветных камней
Коктебель наполнен людьми, болеющими каменной болезнью. Приезжает человек, и если он умный снимает штаны, вытряхивает из них московско-тульскую дорожную пыль, вешает в шкаф, надевает короткие трусики, и вот он на берегу.
Если не умный остается в длинных брюках, лишающих его ноги крымского воздуха, но все-таки он на берегу, черт его возьми!
На закате новоприбывший является на дачу с чуть-чуть ошалевшими глазами и выгружает из кармана камни.
Посмотрите-ка, что я нашел!
Замечательно, отвечают ему двухнедельные старожилы, в голосе их слышна подозрительно-фальшивая восторженность, просто изумительно! Ты знаешь, когда этот камень особенно красив?
Когда? спрашивает наивный москвич.
Если его на закате бросить в воду, он необыкновенно красиво летит, ты попробуй!..
Не мешайте людям они ищут фернампиксы! Этим загадочным словом местные коллекционеры окрестили красивые породистые камни. Кроме фернампиксов, попадаются лягушки, прелестные миниатюрные камни, покрытые цветными глазками. Не брезгуют любители и пейзажными собаками. Так называются простые серые камни, но с каким-нибудь фантастическим рисунком. В одном и том же пейзаже на собаке может каждый, как в гамлетовском облике, увидеть все»
А. Е. Ферсман в книге «Рассказы о самоцветах» вспоминает о посещении Крыма в 1915 году. Тогда на склоне Карадага ютилась маленькая мастерская. Хозяин ее занимался огранкой галечек агата и сердолика. Изделия продавал местным жителям или посылал столичным ювелирам. В последующие годы дело получило широкое развитие. В конце 1940 года в Симферополе было налажено производство ювелирных камней из крымских самоцветов. Ферсман оптимистически восклицал: «Энергии местных любителей мы обязаны тем, что на Карадаге добыто более тонны сердоликов, халцедонов и агатов и около полутонны яшм зеленых, розовых, желтых и красных, самых разнообразных оттенков