Основному повествованию в «Повести о Горе-Злочастии» предшествует своего рода «Пролог на небесах»,
возводящий разум внимающего к имени Спасителя и указующий на источник всех бед и злочастий человеческих на земле:
Изволением Господа Бога
и Спаса нашего
Иисуса Христа Вседержителя,
от начала века человеческого.
А в начале века сего тленнаго
сотворил Бог небо и землю,
сотворил Бог Адама и Евву,
повелел им жити во святом раю,
дал им заповедь божественну:
не повелел вкушати
плода винограднаго
от едемского древа великаго.
Человеческое сердце
несмысленно и неуимчиво:
прельстился Адам со Еввою,
позабыли заповедь Божию,
вкусили плода винограднаго
от дивного древа великаго;
и за преступление великое
Господь Бог на них разгневался,
и изгнал Бог Адама со Еввою
из святаго раю, из едемского,
и вселил Он их на землю,
на нискую.
Пролог задает как бы истинный масштаб для оценки всех дальнейших событий, утверждает, что всякое отступление от правды, всякая погоня за земными благами и удовольствиями, всякий соблазн есть лишь в который раз повторяющееся воспроизведение ситуации первородного греха.
Собственно «Повесть» начинается наставлением неких отца с матерью своему сыну «на добрые дела». Можно утверждать, что в наставлении этом отражен моральный кодекс времени, идеал и система поведения, соответствующие религиозным заповедям (хотя в наставление вплетены и советы чисто житейские, бытовые):
Милое ты наше чадо,
послушай учения родительскаго,
ты послушай пословицы,
добрыя, и хитрыя, и мудрыя:
не будет тебе нужды великия,
ты не будешь в бедности великоя.
Не ходи, чадо в пиры и в братчины,
не садися ты на место болшее,
не пей, чадо, двух чар заедину!
Еще, чадо, не давай очам воли,
не прельщайся, чадо,
на добрых, красных жен
на отеческия дочери.
Не ложися, чадо, в место заточное,
не бойся мудра, бойся глупа,
чтобы глупыя на тя не подумали,
да не сняли бы с тебя драгих порт,
не доспели бы тебе
позорства и стыда великаго
и пламяни укору
и поносу бездельнаго!
Не ходи, чадо,
х костарем и корчемникам,
не знайся, чадо,
з головами кабацкими,
не дружися, чадо,
з глупыми не мудрыми,
не думай украсти-ограбити,
и обмануть-солгать
и неправду учинить,
Не прельщайся, чадо,
на злато и серебро,
не збирай богатства неправаго,
не буди послух лжесвидетельству,
а зла не думай на отца и матерь
и на всякого человека,
да и тебе покрыет Бог
от всякого зла.
Не безчествуй, чадо, богата и убога,
а имей всех равно по единому,
А знайся, чадо, с мудрыми
и с разумными водися
и с други надежными дружися,
которые бы тебя злу не доставили.
Нетрудно заметить, что в основу этих наставлений родительских положены христианские заповеди.
Но, как часто случается в жизни, наставляемый родителями молодец предпочитает покорности и смирению соблазнительное своеволие. Ситуация, злободневная во все времена. Всё это влечёт за собою череду бед и напастей. Однако в ходе повествования происходит весьма своеобразный поворот в судьбе главного героя: побуждаемый наставлениями добрых людей и раскаянием, он возвращается на стезю доброй жизни, вновь обретая житейские блага и достаток. Вот тут и подстерегло его Горе-Злочастие, причем под именем этим в «Повести» явно действует бес искуситель, совращающий человека с истинного пути. Показательно: Горе является молодцу во сне под видом архангела Гавриила.
«И не удивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света» (2 Кор. 11, 14).
Лже-архангел соблазняет молодца как будто весьма праведною идеей отвержения земных благ ради «наготы и босоты». Но в таком бесовском лукавстве нет и не могло быть истинного призыва к аскетическому подвигу во исполнение слова Божия, но лишь соблазнение более легким (якобы) образом жизни:
Али тебе, молодец, неведома
нагота и босота безмерная,
легота-безпорторица великая?
На себя что купить
то проторится,
а ты, удал молодец, и так живешь!
да не убьют, не мучат нагих-босых,
и из раю нагих-босых не выгонят,
а с того свету сюды не вытенут,
да никто к нему не привяжется
а нагому-босому шумить розбой!
Молодец соблазняется лукавыми речами не по благочестию, но по безверию своему. Истинный путь аскезы есть путь духовно напряжённого стремления к Богу. Путь, указанный бесом, путь пассивного духовно расслабленного бездействия в лукавой надежде безо всяких усилий добыть себе блаженство на земле и на небе.
С этого момента начинается новая череда бед героя, которого преследует покоривший его своей воле бес.
В самом строе речи, в ритмике, в образной системе этого поэтического произведения явственно ощущается воздействие фольклорной традиции:
Полетел молодец ясным соколом,
а Горе за ним белым кречетом,
Молодец полетел сизым голубем,
а Горе за ним серым ястребом,
Молодец пошел в поле
серым волком,
а Горе за ним з борзыми вежлецы.
Молодец стал в поле ковыль-трава,
а Горе пришло с косой вострою;
да еще Злочастие
над молодцем насмиялося:
«Быть тебе, травонка, посеченой,
лежать тебе, травонка, посеченой
Под конец раскрывается и злой умысел беса: ввергнуть человека в «наготу-босоту», чтобы вернее соблазнить его вновь земными благами, обретение которых теперь должно
быть достигнуто убийством и разбоем:
Молодец пошел пеш дорогою,