Я покинул Белоруссию, я был разбит и раздавлен. Мир окрасился в черный цвет, нервное потрясение привело к тяжелому физическому недугу. Родилось ощущение, что я никогда уже не смогу работать, не найду сил, чтобы выйти из этого кризиса. Все это усугублялось и драматической судьбой «Агонии», которая, казалось, была похоронена навсегда.
Вот тогда я буквально возненавидел Ларису, ее «Восхождение», все эти ее отлеты и прилеты, фестивали, премьеры, цветы, пресс-конференции. В каждом взгляде ее мне чудилось самодовольство, самоупоение,
презрение ко мне, несчастному, который проиграл, раскис, распался. Все раздражало меня в ней, любое прикосновение обжигало. Я уезжал, уходил, «гостил» у друзей. Это был самый трудный период в нашей общей жизни. Слава богу, недолгий.
Потом, позже, я понял, чего стоило ей пережить эти мрачные дни и месяцы, оценил ее великодушие, способность на полное самопожертвование ради любви. Тогда Лариса помогла мне встать, вернуться к жизни. Еще и поэтому мне никогда не удастся смириться с ее гибелью.
Она родилась 6 января 1938 года в городе Артемовске, что на Донбассе. Мама и отец были учителями. В семье было трое детей, Лариса средняя. Обычная семья, каких миллионы. Ей, совсем маленькой, выпало пережить все тяготы эвакуации, голод и холод тех страшных лет. После войны жили во Львове. Сын, две дочери и мать (отец оставил их, и Лариса так и не смогла простить ему этого. Может быть, потому у нее и было так остро развито чувство семьи, желание содержать дом в идеальной нравственной чистоте). В школе ничем особенным не отличалась от других, была до скучного аккуратна, старательна, оформляла стенгазету, любила петь в хоре. Десятый класс оканчивала в Киеве, где мама ее, Ефросинья Яновна Ткач, училась в Высшей партшколе. Жили мать с дочерью вдвоем в общежитии. Случайно Лариса попала на съемки фильма по роману Э.-Л. Войнич «Овод». Это было в 1954 году. Увлеклась, как и многие другие в таком возрасте, волшебным миром кино. Стала тайно от матери бегать на киевскую студию: с кем-то там познакомилась, кому-то помогала, что-то, очевидно, переписывала, подносила. Учеба в школе заканчивалась, все чаще вставал вопрос: как быть дальше? Зашел старый друг дома, вместе держали совет. Особых дарований, наклонностей Лариса как будто не обнаруживала. Немного пела, немного рисовала, пописывала стихи. Да, интересовалась кино (тайные хождения ее на студию стали уже известны). Друг дома неожиданно порекомендовал попытать счастья, подать на режиссерский факультет ВГИКа. Порекомендовал, очевидно, и сам не веря в счастливый исход невероятной затеи. Москва. ВГИК, уникальная и уж, конечно, чисто мужская, таинственная профессия кинорежиссура, удел небожителей. К совету серьезно никто не отнесся. Кроме одного человека, Ларисы Шепитько. Мама сказала: «Хорошо, пусть девочка съездит, посмотрит Москву Но как только провалишься, если у тебя вообще примут документы, сразу назад, долго не задерживайся». Она впервые отпускала дочь одну. Ларисе только что исполнилось семнадцать. Мастерскую набирал сам Довженко. Позже Лариса скажет об Александре Петровиче: «Такие, очевидно, были люди в эпоху Возрождения». Невероятное произошло она была принята на курс режиссуры. Встреча с Довженко стала для нее решающей в жизни, она всегда вспоминала этого удивительно цельного, красивого человека. «Научить режиссуре я вас, скорее всего, не смогу, но постараюсь сделать все, чтобы вы стали интеллигентными людьми» вот первая фраза, с которой Довженко обратился к курсу. Через полтора года его не стало. Мастерская «пошла по рукам». Менялись руководители, приходили и уходили. Но в памяти оставался только Довженко.
«Он был во всем талантлив, и, самое главное, он был Гражданином с большой буквы. Это был великий человек, и мое счастье, что я его глазами впервые увидела, что такое мир искусства, поняла, как высоко он к нему относился. И к людям, которые работают или будут работать в искусстве, он предъявлял такие высокие требования, требования абсолютной гармонии, красоты и вкуса во всем. И, конечно, ни о какой фальши, ни о каком делячестве, ни о каком компромиссе, ни о каком ремесленничестве не могло быть и речи, когда мы находились рядом с ним, в поле его зрения».
ГЭС Могла ли она предположить тогда, что много лет спустя ее последней, самой последней картиной станет фильм с подобным «Поэме о море» сюжетом, фильм по повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой». И в том и в другом произведении речь идет о строительстве ГЭС, о затоплении деревни (в одном украинской, в другом русской) и многих связанных с этим событием проблемах, нравственных, философских, гражданских. Как и тогда, двадцать с лишним лет назад, работу над осиротевшей картиной продолжил близкий человек, ее муж
Мы познакомились и поженились в 1963 году. Лариса заканчивала свой диплом первый большой фильм по рассказу Чингиза Айтматова «Верблюжий глаз». Название для картины «Зной» придумал я и получил в награду десять рублей. Вторую десятку я «сорвал» потом за «Восхождение». Так было принято за удачное название надо было платить. До «Зноя» Лариса делала маленькие учебные работы, вместе с И. Поволоцкой сняла на Севере документальную короткометражку о рыбаках Поморья. После «Зноя» ее имя узнали многие. Судьба ее начиналась трудно, но счастливо. Лариса менялась на глазах. Она обретала уверенность, силу, а внешне становилась женственнее, красота ее виделась все более определенно. Когда она впервые попала в Париж с фильмом «Крылья», там сказали, увидев ее: «Вот новая Грета Гарбо нам явилась». Лариса была высокая, стройная, пластичная. Слава Зайцев, наш «красный Диор», любил в своем Доме моделей обряжать ее, они устраивали потешные сеансы показа мод, одежда, сшитая по его талантливым эскизам, казалась сшитой специально и только для нее. Свои шутливые комментарии, сопровождавшие демонстрацию каждой модели. Зайцев завершал фразой: «по-настоящему смотрится только на режиссере Шепитько». Лариса смешно и точно копировала походку манекенщиц, их манеры. Всем было хорошо и весело. Нам всем было в те годы, несмотря на многие огорчения, почему-то весело жить. Хотя Лариса никогда и не снимала комедийных фильмов, но чувством юмора обладала вполне.