Ковалев согласно кивнул головой.
Возьмите фотографию Ставрова, вызывайте
дежурный катер, продолжал Ахмеров. Обязательно пригласите следователя прокуратуры и эксперта. Я поеду вместе с вами.
Плавание было не из легких. Встречный ветер развел волну. Катер шлепал днищем, обдавал пассажиров дождем студеных брызг. И хоть шли по течению, но на место прибыли лишь часа через два.
За деревней, в непроходимом ивняке, куда способны забредать только вездесущие мальчишки, лежал труп мужчины. Тело было расклевано хищными птицами, лицо обезображено.
Да, фотоснимок тут не понадобится, сказал капитан Ахмеров. Сличать не с чем.
Пригласили из деревни двух понятых и начали осмотр места происшествия.
На песке были видны ямки, оставленные ногами убийцы и еще две полосы возможно, след волочившихся ног убитого. Значит, убит был человек на берегу. Но бесформенные ямки на песке не давали никакого представления о том, во что был обут человек, волоком принесший труп в кусты.
Не было следов и на берегу их смыло волнами широкой в этом месте Волги.
Приступили к осмотру одежды человека, найденного в зарослях ивняка. Майка не представляла ничего необычного. Старые, многократно латанные, перепачканные глиной шаровары были, пожалуй, под стать майке: никаких особых примет, абсолютно ничего в карманах. Обуви на убитом не было.
Постойте-ка! вдруг воскликнул Ахмеров. Тут что-то есть.
Он запустил два пальца в крохотный карманчик-клапан у пояса и осторожно вытащил оттуда какую-то серенькую бумажку. Больше в кармашке ничего не было.
Тут же, присев на ствол поваленного дерева, Ахмеров стал с величайшей осторожностью развертывать и расправлять клочок серой бумаги.
Смотрите, Михаил Иванович, квитанция какая-то...
Ковалев достал лупу, навел ее на еле приметные карандашные строки.
Нет, Зуфар Шукурович, это не квитанция. Вот, приглядитесь-ка. Тут напечатано: «Наряд». А ниже карандашом написаны цифры: восемьдесят четыре тридцать два. Вероятно, номер машины.
Лупу взял капитан Ахмеров.
Тут фамилия есть: Иванцов Н. Н. А ниже чья-то подпись. Никак не разберу. Тищенко или Гущенко... А может быть, Бащенко или Ващенко. Неважно. В лаборатории, я думаю, разберут. Давайте-ка осторожно положим этот наряд между страниц блокнота. Вот так...
В лаборатории находка Ахмерова была сфотографирована при самом различном освещении сверху, снизу, сбоку. Теперь были четко видны цифры 84-32, фамилия Иванцов Н. Н. и роспись внизу Глущенко. На наряде не было даты, но сотрудники лаборатории установили, что наряд был выписан лет пять-шесть назад.
На запрос Ахмерова государственная автомобильная инспекция сообщила: самосвал с городским номером ТТЖ 84-32 работал пять лет назад в Алькеевском карьере за Камой. Списан из-за полной изношенности в прошлом году. Его водитель Николай Николаевич Иванцов получил новую автомашину.
Ах ты, бедный Иванцов! Как это тебя занесло в эту чащобу? проговорил Ахмеров. Он повернулся к сидевшему возле окна Ковалеву, добавил: Поедете в Алькеевский карьер.
Лейтенант Ковалев встал.
Слушаюсь, товарищ капитан.
Отлично. Ну, а где же нам искать пропавшего Ставрова?
Кто его знает? Может, он сам объявится.
Что-то я в это не верю, Михаил Иванович. Надежда Максимчук нервничает. Часто звонит. Знаете, дети и влюбленные обладают чувством телепатии. Вы не слышали?
Да. Сомневаюсь только.
Ну, конечно, утверждать тут что-нибудь определенного нельзя. Так сказать, незримые и неуловимые флюиды. Но, знаете, в этом что-то есть. Мой сынишка, например, почти безошибочно угадывает, когда я вернусь домой. Твердо заявляет матери: «Папа вернется ночью». Или: «Папа сегодня не приедет». Влюбленным это чувство тоже знакомо. С проявлением его я встречался не раз.
Ахмеров молча посмотрел в окно и с несвойственным ему жаром проговорил:
Вот разгадала бы секрет телепатии криминалистика! По дурному предчувствию одного человека мы могли бы спасти жизнь другого. Как в сказке! Он закурил и, глубоко вздохнув, сказал Ковалеву: Что ж, отправляйтесь. Желаю успеха.
Он ожидал увидеть уютный благоустроенный городок с асфальтом на улицах, с металлическими полудужиями фонарей. Думал, что увидит каменные дома в два и три этажа, Дом культуры горняков, светлое здание школы.
А газик по выбитой, пыльной дороге доставил его к бревенчатому старому дому с облупившейся железной вывеской: «Алькеевский карьер.
Контора». По соседству с этим домом стояли какие-то унылые бараки.
Начальник карьера седой, полный мужчина без левой руки на расспросы Ковалева сказал:
Так тут ведь люди не живут. Тут они работают. А вечером все мы уезжаем в Алькеевку село такое в пяти километрах отсюда. Здесь только сторож при конторе остается.
Ковалев пока что не упоминал о трупе, найденном в прибрежных кустах на Волге. Ожидал, что начальник карьера сам догадается о причине визита инспектора. Но седой добродушный начальник был весел, словоохотлив и никакой тревоги об исчезнувшем шофере не проявлял.
Тогда Ковалев спросил прямо:
Работает у вас водитель Иванцов?
Николай Николаевич? Работает.
Где он сейчас может быть?
Минуточку, сказал начальник, снимая трубку телефона. Мне контрольный пункт. Контрольный пункт? Люся, детка, скажи: Николай Николаевич Иванцов в рейсе? Не в рейсе? У тебя? Что? Выезжает? Скажи ему, Люся, чтоб к конторе подрулил. Тут его один человек спрашивает.