Ну, это она? спросил я офицера-женщину из «семерки», в чьи обязанности входило внешнее наблюдение за женской частью сотрудников посольства.
Она, спокойно ответила мне сотрудница. Это Петерсон. Я ее походку ни с кем не спутаю. Это точно она. Да ты посмотри в прибор, сам увидишь, сотрудница имела в виду прибор ночного видения.
Вижу, пробормотал я, разглядывая в зеленом цвете линз прибора свою старую знакомую.
Всем максимальная готовность, сказал я в микрофон. Начали хронометраж!
Для того чтобы заложить контейнер, Марте надо было подняться на мост и пройти по нему. Вот уж что-что, а прогулку по Краснолужскому мосту приятной не назовешь, особенно когда по нему идет поезд: узкая пешеходная дорожка прямо-таки ходит ходуном, а темнота добавляет остроты ощущениям. Но Петерсон, некоторое время подождав под деревьями, не торопясь направилась к мосту и стала подниматься по ступенькам.
В какой-то момент она несколько замедлила свой подъем, к чему-то внимательно прислушиваясь, а потом продолжила его и начала идти через арки, проделанные в огромных опорах моста. На это время она исчезала из виду и, как определили наши аналитики, именно в одной из таких арок она и должна была сделать закладку.
Подъем. Семнадцать секунд, сообщил хронометрист. Первая арка. Восемь секунд.
Марта появилась из-за опоры моста.
Вторая арка. Восемь секунд.
Марта продолжала двигаться по мосту. Пройдя вторую арку, она остановилась, облокотилась на перила моста и стала рассматривать катящуюся под ней воду реки.
Остановка на первой трети движения. Двадцать три секунды. Голос в телефоне звучал абсолютно спокойно, даже бесстрастно, но я-то знал, что нервы у этого внешне абсолютно бесстрастно докладывающего нам график движения по мосту Марты офицера напряжены до предела.
Третья арка. Семнадцать секунд! в голосе хронометражиста послышалось оживление.
Четвертая арка. Восемь секунд. Продолжение движения. Пятая арка. Восемь секунд. Остановка на середине моста.
ПОДПОЛКОВНИК ЕРОФЕЕВ
он, этот самый момент истины! Марта стояла на середине моста и внешне полностью спокойно рассматривала воду.
Ну, что, закладка произведена? спросил меня Шароватов.
Абсолютно уверен, что именно в четвертой опоре, ответил я ему. Можно брать.
КАПИТАН ЗАЙЦЕВ
И плевать я хотел на все ее даны! И не таких «зубров» брали! Но спорить о наиболее оптимальной тактике задержания, что с Ерофеевым, что, тем более, с Шароватовым, особенно, когда они уже вновь почувствовали себя на переднем крае фронта и «закусили удила», совершенно бесполезно, поэтому я решил пойти другим путем.
Володь, пока мы с ним переодевались: он в свою рабочую робу, а я в форму офицера милиции, обратился я к своему сотруднику. Здесь старики, так «за глаза» называли мы свое руководство, решили самостоятельно ее взять.
Он недоуменно уставился на меня.
Ага, подтвердил ему я свои слова кивком головы.
Решили героически покончить жизнь самоубийством? мрачно спросил меня он, когда до него наконец-то дошло, что именно я хотел ему сказать.
Я не знаю, что они там решили, они со мной этим не поделились, но они решили именно так.
ПОДПОЛКОВНИК ЕРОФЕЕВ
Одним движением нахлобучив на голову строительную каску и на ходу натягивая строительные жилеты, мы молча двинулись к выходу.
Значит, так, коротко сказал он мне. Идем ей навстречу. Разговариваем о какой-то там траншее, определяем, где именно будем ее копать. Как только мы с ней поравняемся, ты бросаешься ей в ноги, я скручиваю ей руки. А там и ребята подоспеют. Понял?
Не маленький, только и ответил ему я. В рукопашных труднее было. Справимся. Не впервой.
Вот она. Черт бы тебя побрал, я где тебе говорил ее прокладывать? безо всякого перехода начал отчитывать меня Шароватов.
Где мне сказали, там я ее и проложил! подхватил я игру. И не надо на меня сваливать то, чего не было!
Марта шла нам навстречу, с интересом наблюдая эту маленькую и очень правдоподобную со стороны производственную сценку и, судя по всему, ни на секунду не усомнилась в полной достоверности разыгрывающегося у нее на глазах спектакля. Пропустив ее чуть-чуть мимо себя вперед, я развернулся и «рыбкой» как вратарь на футбольном матче бросился ей в ноги.
КАПИТАН ЗАЙЦЕВ
В этот момент ее обхватил руками Шароватов, но она, даже не разворачиваясь к нему, ударом локтя назад пробила ему солнечное, а потом ребром стопы так же, как и в первый раз, коротко и резко ударила под колено голени.
Мировой рекорд по бегу на стометровке около десяти секунд, и мне кажется, что я был близок к этому результату. Когда я подлетел к ней, то Петерсон с самым что ни на есть холодным и безжалостным выражением лица низко-низко, целя в пах, вышвырнула мне навстречу ногу. Она явно рассчитывала, что я не успею среагировать и сам напорюсь
на нее, но я развернул корпус, пропуская удар мимо себя. Мгновенно, очень хорошо отработанной комбинацией, она с самой, на какую только она была способна, силой ударила рукой, явно целя мне в голову.
Неправильно, когда говорят, что хорошие бойцы бесстрастны в поединке. Скорее всего, под этим имеют в виду не полное отсутствие эмоций, а отсутствие заслоняющей взор и трезвую оценку ситуации так называемой «горячей» ярости. Это да, это правильно. Такие эмоции никогда и никому еще не помогали в серьезной схватке. Поэтому у меня не бывает таких выплесков.