«Глубокоуважаемый Петр Петрович, во время Вашего пребывания в Киеве я затруднял Ваше внимание делом, которое в жизни моей имеет такое громадное значение.
В. Н. Бутович продолжает свое бессердечное дело с беспримерным озлоблением пишет на меня ложные доносы и ведет себя во всех отношениях некорректно.
В Вашей власти, глубокоуважаемый Петр Петрович, направить это дело к благоприятному его разрешению, к чему, благодаря несомненной своей невменяемости, так настойчиво препятствует Владимир Николаевич.
Три человека страдают одновременно, из них последний не понимает, что разводом, он сам успокоится.
Я решаюсь еще раз просить Вас, при докладе Государю Императору, присоединить мою всеподданнейшую просьбу оказать исключительное Монаршее Милосердие в этом возмутительном деле. Надежда на то, что его Императорское Величество не откажет в этом, дает мне силы работать без устали, в нелегких условиях моего настоящего служебного положения. Очень и очень прошу Вашей помощи, и верьте, что я страдаю жестоко.
Глубокоуважающий и искренне преданный Вам В. Сухомлинов».
Так как реальных свидетелей не было, оставался один выход: подлог. Правила тогдашнего социального этикета не позволяли людям семейным посещать дом, хозяин которого открыто жил с чужой женой. Семейные люди не могли приглашать их в свои дома, светское общение даже с подчиненными Сухомлинову офицерами было для Кати исключено.
Для того чтобы поддерживать отношения с Сухомлиновым и Бутович в их домашней обстановке, нужно было сознательно нарушить табу. Но речь-то шла не о каком-нибудь мелком чиновнике, а о генерал-губернаторе.
И конечно, нашлись люди, «пренебрегшие светскими условностями»: для них Екатерина Викторовна, жившая вместе с генералом, и была его супругой. Кто-то понимал, что от Владимира Александровича зависит его карьера, для других являлось очевидным: рано или поздно Екатерина Викторовна станет Сухомлиновой. И отблагодарит тех, кто поддерживал ее в тяжелые годы.
Сухомлинову было на кого опереться. Вокруг генерал-губернатора Юго-Западного края образовалась дружественная компания, готовая на все ради любимого начальника.
Самым, как бы сейчас сказали, креативным из друзей невенчанной пары становится Александр Альтшиллер. Дружба пусть с почетным, но консулом страны потенциальной противницы России в грядущей войне для командующего Киевским военным округом как минимум странность. К тому же Альтшиллер еврей, хотя и перешедший в лютеранство.
Но это Сухомлинова не смущает, среди его приятелей немало иудеев. Известный юдофоб Михаил Меньшиков даже опубликовал в газете «Новое время» фельетон, в котором назвал генерал-губернатора «еврейским батькой», потому что он будто бы покровительствует евреям.
Как писал об этой странной дружбе русского генерала и австрийского дипломата Василий Шульгин, «вместе с ним он ездил за границу, запросто играл в карты "по небольшой" и говорил, что в его обществе "время для него идет незаметно"».
Киевские жандармы доносили в департамент полиции о подозрительном друге генерал-губернатора. Частые поездки почетного консула в Вену и Берлин, близость к официальному австро-венгерскому консулу и орден Франца-Иосифа, полученный Альтшиллером неизвестно за какие заслуги перед Австро-Венгерской монархией, дали основание контрразведке взять его под наблюдение как вероятного шпиона.
Прокурор Киевской судебной палаты Кукуранов недоумевал: как могло случиться, что Альтшиллера приняли в доме командующего войсками округа. О странном
приятеле генерал-губернатора болтали в газетных редакциях.
Александр Альтшиллер и стал главным советчиком в бракоразводном деле Екатерины Викторовны Бутович.
В небольшом кругу помощников Сухомлинова и Екатерины Бутович в деле о разводе главную роль играли тогдашний начальник киевского охранного отделения подполковник Николай Николаевич Кулябко (приобретший позже, после убийства Петра Столыпина, широкую известность), двоюродный брат Екатерины Бутович Николай Гошкевич с супругой Анной (урожденной Грек), Наталия Червинская и Ольга Дараган (кузины Владимира Бутовича, перешедшие на сторону бросившей его жены).
Кулябко встретился с Бутовичем и настоятельно посоветовал ему на время уехать за границу, угрожая в противном случае неприятностями со стороны жандармов. Бутович с сыном Юрой и его гувернанткой француженкой Евой Лоране уезжают на Лазурный берег. Сухомлинов выслушивает и одобряет план Альтшиллера в отыскании свидетельств для обвинения Бутовича в супружеской измене.
Осенью 1908 года доверенные люди Сухомлинова (среди них называли самого Альтшиллера и будущего убийцу Петра Столыпина анархиста и агента киевского жандармского управления Дмитрия Богрова) отправились в Ниццу. Там в отеле «Шато де Бометт» останавливались Бутовичи и гувернантка мальчика. Альтшиллер нанимает через частную детективную контору двух сыщиков Иосифа Эмара и Августа Валча.
Вскоре в распоряжении Сухомлинова оказались нотариально заверенные показания метрдотеля гостиничного ресторана Адольфа Гибандо: «Месье Бутович по ночам неоднократно заходил в номер мадемуазель Лоране и оставался там часами. Его обращение с гувернанткой настолько фамильярно, что ни у меня, ни у других служащих нет сомнений: Бутович и Лоране любовники». Сыщики утверждают: показания Гибодо подтверждают и другие служащие «Шатоле Бометт» Оскар Элле, Эмиль и Берта Фиез и Поль Планте.