Впрочем, в то же
лето в Ницце Тарновские вновь встретили графа Павла Голенищева-Толстого. На этот раз, подзуживаемый своей любовницей, граф пытался публично ударить Василия Васильевича, но тот отклонил удар и в свою очередь нанес наглецу пощечину. Секунданты князь Кочубей со стороны Тарновского и граф Рагузинский, представлявший Толстого, примирить стороны не смогли.
Дрались на пистолетах, потом на шпагах. Толстой ранил Тарновского в руку. По французскому дуэльному кодексу инцидент считался исчерпанным. Дуэль запротоколировала знаменитая парижская газета «Фигаро».
План Марии Тарновской сорвался, ее муж жив и не на каторге. Надо было предпринимать что-то новое.
В Киеве существовало два взгляда на мотивы поведения Марии Тарновской. Уже входил в моду Зигмунд Фрейд, и стервозная иррациональность Марии Николаевны объяснялась людьми просвещенными научно: действие подсознательных импульсов и дурной наследственности.
Но киевские кумушки Фрейда не читали и склонялись к другому объяснению поступков Тарновской. Чистый расчет: сознательно довела племянника до самоубийства, а мужа подталкивала к убийству, чтобы он загремел на каторгу. Тогда она получит свободу и станет единственной обладательницей все еще значительного состояния Тарнов-ских. Марию Николаевну называли «генеральшей», она любила разрабатывать планы сражений и выигрывать их.
БОРЖЕВСКИЙ
С людьми, которые спуску не давали, бретер корректен и уступчив. Но заметив малейшую слабость, садился на шею. При любом разногласии грозит «дуэлью на два шага».
Как-то Мария Тарновская спросила Михаила Семенцова, приятеля своего мужа: «А вы не боитесь Стефана Здиславовича?» На что тот ответил: «Я и настоящих босяков не боюсь, а это просто босяк в смокинге».
Боржевский принялся преследовать супругов Тарнов-ских: он оказывался «случайно» рядом с ними то в цирке, то в ресторане, то на скачках. Тарновский тотчас почувствовал новую опасность, он умолял жену прекратить знакомство с этим господином и, по словам горничной, при этом рыдал. Его эмоции были, как показало будущее, вполне оправданны.
Стефан Боржевский приехал к Марии Николаевне в Януш-поль немедленно, когда Василий Васильевич задержался по делам в Киеве. Вскоре Тарновский получил телеграмму «Срочно приезжай с хирургом». Муж приехал и застал у жены Боржевского, который, по словам Марии Николаевны, стрелял с ней в тире. Она вообще любила огнестрельное оружие и случайно прострелила милому Стефану руку. Хирург перевязал рану, и Боржевский скоро уехал.
Понимая, что повторяется история с Павлом Толстым, Тарновский решил от греха подальше отвезти жену за границу. Отправились в баварский Бад-Киссинген, бальнеологический курорт. И на второй день, гуляя по Кургартену, местному парку, увидели Стефана Здиславовича. Тот с наглым видом заявил: мне врач рекомендовал лечить раненую руку в местных источниках. И продолжил свои брутальные ухаживания за Мурой; видимо там, на курорте, они и стали любовниками.
Осенью, вернувшись с Тарновскими из Германии, Бор-жевский практически поселился у Марии Николаевны в Янушполе. Днем он приходил во флигель, куда им подавался обед, а ночью, когда дети засыпали, отправлялся в усадебный дом, в супружескую постель. Перед приездом в имение Василий Тарновский непременно давал телеграмму с просьбой послать лошадей на железнодорожную станцию. А горничная Изотова садилась за кучера на господскую бричку и увозила Боржевского от греха подальше (за эту услугу Стефан Здиславович даже подарил ей золотые часики). В любовные игры Марии Николаевны были посвящены многие: швея Косенкова, лакеи Вовк и Захарченок.
Иногда Изотова оказывала любовникам еще одну услугу: когда Мария Николаевна отправлялась с ней в имение (всегда в купе l-ro класса), через некоторое время раздавался стук в дверь входил Боржевский, а Изотова пересаживалась на его место в 3-м классе, предоставляя пылким любовникам время побыть вдвоем.
Осенью Мария Николаевна с детьми вернулась в Киев и под присмотром Боржевского сняла новую семейную квартиру в 4-м этаже знаменитого дома Гинцбурга. Фасад выходил на Николаевскую улицу ( 9), черный ход на Институтскую. Как только Василий Тарновский отправлялся в клуб, швейцар Пузынин телефонировал Стефану Здисла-вовичу
на Подол в гостиницу «Лондон», поднимал его на лифте на 4-й этаж и сообщал, при необходимости, о приближении мужа. Тогда Боржевский уходил на Институтскую через черный ход. В кармане у него на всякий случай всегда лежал заряженный револьвер.
Беззастенчивое преследование Боржевским жены в течение нескольких месяцев в Киеве, в деревне и за границей ставило Тарновского в невыносимое положение, привело в отчаянье, довело к концу ноября 1903-го до полного расстройства нервной системы. Но Тарновская говорила своей горничной: «Настя, надоели мне его слезы, и он надоел».
Не то чтобы Боржевский был обожаем Марией Николаевной, у нее бывали и другие любовники: студенты, адвокаты, офицеры. Но у Тарновской имелся план, и она ему следовала.
У ПОДЪЕЗДА «ГРАНД ОТЕЛЯ»
Хозяин красавец с тонкими чертами античного римлянина по окончании университета, благодаря женитьбе на дочери профессора медицины, миллионера Виктора Субботина, стал играть в местном свете видную роль. Приятель его, граф Павел Толстой (тот самый, с которым Василий Тарновский дрался на дуэли) во время ужина в общественном саду раскроил барону шашкой череп. Потом сам Шталь кого-то ударил по голове, дважды дрался на дуэли, трижды был секундантом, словом, огонь-парень; приятель Боржевского (который был среди гостей 21 ноября) и тоже бретер.