А что за спор был?
Да не знаю я. То ли о том, что кому-то что угодно подсунуть у всех на глазах можно, то ли подмену сделать. Что-то в этом роде. Сам он, главное, не потянет, а я должна. Не потянешь, зачем тогда спорил? В общем, привел он меня в этот супермаркет, дал эту банку и говорит: «Вон видишь, баба у витрины стоит, глазами хлопает? Ты ей эту банку в корзину положи, а ту, что у нее там лежит, вытащи». Глупость полная. Банки-то абсолютно одинаковые были. Я ему начала говорить, зачем, мол, шило на мыло менять, у нее уже и так точно такая же банка в корзине лежит. Но куда там. Как начал шипеть на меня. Глаза бешеные, того гляди, укусит. Делать нечего, пришлось менять. Да та баба заметила еще, чуть было вообще не сорвалась операция, усмехнулась Валя.
Заметила? И как же она отреагировала на твои странные действия? спросил Гуров, припоминая рассказ Ирины.
Да никак. Я сказала, что нечаянно свою покупку к ней в корзину поставила. Так что она об этих действиях даже не догадалась.
А ты свою банку оставила в ее корзине, а себе взяла ту, что была у нее?
Выходит, что так.
А оставить все как есть, нельзя было? Банки ведь одинаковые.
Нет, нельзя было. И Глеб за мной наблюдал, в двух шагах стоял, да и банка эта помечена была. Они ведь на деньги спорили. Так что обмана здесь не могло быть. А то бы я потом таких получила
Хорошо. Будем считать, что случай с этой банкой недоразумение. Ты не знала, что там, и была уверена, что женщина, в корзину которой ты положила ее на спор, совершенно случайный человек. Но ведь сегодняшние твои действия трудно назвать случайностью. Взяв в руки пистолет, ты поступала вполне сознательно, пребывая в здравом уме и твердой памяти, и мне трудно поверить, что ты не догадывалась, к чему подобные поступки могут привести.
Валя снова помрачнела и замолчала.
Это все Глеб, через несколько минут произнесла она. Из-за него. Я сначала хотела отговорить, но потом поняла, что не получится, и согласилась.
Глеб говорил, для чего ты должна была привести меня к озеру?
Да. Он сказал, что здесь нет ничего особенного. Что это даже и не убийство. Оглушить дубиной по голове да в озеро скинуть. Сам сдо Ну, то есть, в смысле, что это как бы не преступление. Как бы несчастный случай.
Ну да, согласился полковник, с большим интересом слушавший эту интерпретацию. Ты говорила, что «папа» в этот раз хотел повязать Глеба на крови. Он упоминал о том, что именно «папа» все это инициировал?
Да, упоминал. Когда я стала его отговаривать, сказал, что это не
мое дело и что «большим людям» лучше знать.
А Глеб мог отказаться исполнять это поручение?
Навряд ли. Да он и не хотел, как я поняла. Ему, типа, льстило, что он с таким важным человеком как бы за своего ходит. Только какой он ему свой?
А что за дела были у Глеба с «папой»? Ты упоминала, что он с ним чем-то там делился.
Понятно чем, криво усмехнулась Валя. Только если вы записывать все хотите, я ничего не скажу. Про это покушение ваше
Покушение на меня, а не мое, поправил Гуров.
Ну, пускай на вас. Про покушение можете спрашивать. А это это другое. К покушению это не относится, а закладывать, чтобы вы еще одну статью приписали, я не буду.
Да я и сам тебе скажу, можешь не закладывать. Секреты эти мне давно известны. Наркотой твой Глеб приторговывал, и, вполне возможно, конфискованной в том числе. А «папа» этот ваш «крышевал» его. За это тот с ним и делился. Нетрудовыми, так сказать, доходами. Что молчишь? Угадал я или нет?
Не знаю. Валя низко опустила голову и уставилась в пол.
Но даже и без показаний, касающихся торговли наркотиками, информацию, которую удалось получить от Вали, полковник считал очень ценной. В протоколе было зафиксировано, каким образом произошла подмена злополучной банки с соусом, там же значилось имя некоего Макса, выступавшего в качестве «папы» и покровителя непутевого «мента» по имени Глеб.
Даже без показаний самого Глеба материала вполне хватало для задержания если уж не самого Андросова, то как минимум его правой руки Крапивина. А в свете того, что сообщила Валя, Гуров не сомневался, что и разговор с Глебом будет не менее содержательным и позволит получить дополнительные данные, возможно, даже на недосягаемого пока руководителя всей этой шайки.
Но когда очередной обвиняемый появился в комнате для допросов, Гуров сразу понял, что принадлежность к профессии он считает своим главным козырем и уверен, что благодаря этому может вести себя вызывающе.
Я отказываюсь давать показания, заявил Глеб, едва успев опуститься на стул. Имею право.
Разумеется, спокойно ответил Гуров. Но на некоторые вопросы вам ответить все же придется. Ведь этот отказ мне нужно будет зафиксировать в протоколе. А протокол начинается с анкетных данных. Впрочем, вы, наверное, в курсе. Ведь вы, если не ошибаюсь, работаете в полиции.
А вы откуда знаете? с неподдельным изумлением взглянул на него Глеб.
Знакомая ваша рассказала, с самым простодушным видом сообщил полковник. Не захотела, чтоб любимый за чужие проступки отвечал. Поведала со всей откровенностью, что ваше нехорошее по отношению ко мне поведение это вовсе не результат личной инициативы, а плод дурного влияния со стороны вышестоящих начальников.