А меня Лев Иванович.
А я знаю, снова лучезарно улыбнулась она. Ничего, что здесь назначили встречу? Я просто живу недалеко, поэтому и попросила вас прийти сюда. Да и безопаснее здесь. При этих словах улыбка сошла с ее лица, и Валя, тревожно оглядевшись, предложила: Пойдемте прогуляемся. Чего здесь, на самом тычке, стоять.
Хорошо, пойдем. Так что же вы хотели сообщить мне? спросил Гуров, едва поспевая за девушкой, быстрым шагом продвигавшейся в глубь парка.
Ой! Это такая история, торопливо заговорила она. Это ведь не я. Это другой человек хотел сообщить. Он нашел нас, мы нашли вашего адвоката. Целая эпопея. У меня парень работает в полиции. Он вас знает.
А тот человек, он тоже знакомый знакомых, как говорится. То есть он и сам тоже в полиции работает, но где-то там, «в верхах», я точно не знаю. Главное в том, что он очень боится, что его раскроют. Он ведь начальник, и получается, что выдает своих же. А за это, сами знаете, не похвалят. Поэтому он и не хотел, чтобы все узнали, откуда пришла информация.
Слушая этот довольно невнятный и путаный рассказ, Гуров вновь начал проникаться подозрениями. Открытое и сияющее лицо девушки, которое никак не ассоциировалось с представлениями о предательствах и убийствах, поначалу создало у него ощущение, что в происходящем нет никакого подтекста. Его действительно вызвали сюда лишь для того, чтобы сообщить информацию и передать документы. Все эти недавние опасения следствие болезненной рефлексии, душевной усталости из-за вынужденной постоянной конспирации. Он даже пожалел, что понапрасну побеспокоил Круглова.
Но по мере продвижения в глубину парка и продолжения монолога улыбчивой Вали, Лев все чаще вспоминал разговор с Ириной Тимашовой и невольно проводил сопоставления.
Да, вот именно такой, непосредственной и улыбчивой, и должна была быть та девушка в супермаркете. Такой, за которой и в голову не придет заподозрить подвох. Такой, с которой после любого, самого странного недоразумения можно просто посмеяться и разойтись. И именно она, эта милая и непосредственная девушка, влекла его сейчас за собой, уводя в дебри лесопарковой зоны.
Он сказал, что будет ждать у озера, тараторила Валя. Там есть такое дерево в общем, я знаю. Мы условились, что я вас встречу и приведу на место. А уж потом, когда вы поговорите, мы спокойно погуляем. За это время он должен уехать. Нельзя, чтобы вы вместе. Надо, чтобы сначала один, потом другой. Вот такая вот строгая конспирация.
Все внимательнее вглядываясь в окружающий пейзаж, Гуров видел, что лес становится все гуще, с каждым шагом повышая возможные риски.
«Надеюсь, Миша бдит», подумал он, тревожно осматриваясь вокруг.
Однако вскоре деревья расступились, открывая впереди просвет, и они оказались на берегу небольшого озера.
Вот! Вот здесь он должен ждать, сказала Валя. Теперь она тоже заметно волновалась и беспокойно оглядывалась по сторонам. Пойдемте вон к тем деревьям.
А этот человек, который попросил вас привести меня на это место, кто он? Вы хорошо с ним знакомы? поинтересовался Гуров.
Я-то? Нет. Я ведь сказала, это парня моего знакомый. Я и видела-то его всего лишь один раз. Откуда мне знать? Это их дела. Меня просто попросили привести вас на место.
В какой-то момент у Гурова мелькнула мысль, что эта Валя и правда здесь совершенно ни при чем. Мало ли кто мог прийти в тот день в супермаркет. Совсем не обязательно, что это была именно она. Подослали стерву какую-нибудь прожженную. А эту действительно прислали лишь затем, чтобы на место привела. Чтобы самим в это время проверить, не тащит ли он за собой «хвост».
Крылов, который должен был находиться здесь с самого начала, конечно же, должен был знать обо всех участниках этой загадочной постановки, и полковник очень надеялся, что у него хватило ума не высовываться.
Такая вот строгая конспирация, между тем щебетала Валя. Наверное, он знает что-то действительно важное, если так опасается. А я не знаю. Это их дела. Меня просто попросили
В этот момент Гуров почувствовал такой силы удар по затылку, как будто в него въехал стотонный грузовик. Он хотел было обернуться, чтобы посмотреть, кто это позволил себе такую наглость, но увидеть ему уже ничего не удалось.
Изображение пропало так же, как и звук, и полковник погрузился в кромешную тьму небытия
Глава 8
Первым ощущением начинавшего приходить в себя Гурова была невыносимая боль в затылке и ощущение, что его волокут по земле. Потом смутно, как сквозь подушку или толстую стену, до него начали доноситься звуки голосов.
Два голоса, мужской и женский, раздраженно препирались между собой.
Сроду с тобой так. Ничего по-нормальному сделать не можешь. Не мог подождать, когда я его к озеру подведу? Огрел бы его там, он сразу бы шлепнулся в воду, и никого не понадобилось бы тащить. А теперь корячься тут с ним.
Как бы я его огрел? Там все открыто, не подойдешь. А если бы он заметил?
Вот-вот. Всегда с тобой так если бы да кабы. Другой бы давно уже все дело обделал да отдыхать пошел. А ты все боишься, как бы тебя не заметили.
Вот он не заметил. Посреди леса. Зато целых сто километров к берегу пришлось тащить. Доволен?