Хорошо, я постараюсь сделать, что смогу, ответил он. Но пока у меня практически нет информации. То, что вы сообщили, дает только самое общее представление о деле. Я могу поговорить с этой вашей знакомой? Ирина, если не ошибаюсь?
О! вновь эмоционально воскликнул Валерий Алексеевич. Я знал! Я знал, что вы не откажете. Вот оно настоящее благородство. Благородство и великодушие. Готовность помочь слабому, тому, кто попал в беду. Поговорить с Ириной? Да, я думаю, это возможно. Вернее, даже необходимо. Кто лучше ее сможет рассказать о всех обстоятельствах? Но если вы не возражаете, я сначала созвонюсь с ней и договорюсь о времени встречи. Объясню обстоятельства, скажу, что вы действуете в ее интересах. Ирина сейчас в плачевном состоянии, думаю, вы и сами понимаете это. Просто так зайти к ней пообщаться, наверное, будет неправильно.
Да, разумеется. Я оставлю вам телефон. Когда договоритесь с ней, сообщите мне.
О! Благодарю! Благодарю за понимание! Кстати, если это чем-то поможет, я могу дать вам телефон адвоката. Защитника, который работал с Андреем. Кажется, это тоже неплохой человек. Грамотный юрист, с большим опытом. Андрей очень хорошо о нем отзывался. После ареста, кроме жены, посещать его разрешили только адвокату, поэтому Андрей и дал мне его номер телефона, на случай чего-то срочного и непредвиденного.
Да, это может пригодиться. Давайте, я запишу.
Сейчас, одну минуту. Худрук быстро перелистал страницы объемистого блокнота, лежавшего на столе, и проговорил: Вот, пожалуйста. Заруцкий Павел Егорович. Записывайте.
Зафиксировав номер адвоката и продиктовав свой, Гуров стал прощаться.
Приятно, очень приятно было познакомиться с вами, двумя руками пожимая его руку, произнес Валерий Алексеевич. Маше просто повезло, что у нее такой муж. Сразу видно действительно надежная опора. Каменная стена, за которой ничего не страшно. Продолжая рассыпаться в комплиментах и благодарностях, он проводил Гурова до двери. Итак до связи. Как только поговорю с Ириной, я сразу же вам позвоню.
Хорошо. До свидания.
Вернувшись в гримерку, полковник застал супругу уже одну.
Что-то вы засиделись, поднимаясь ему навстречу, заметила Мария. Девочки уже давно ушли. Сижу, скучаю.
Говорливый очень этот твой худрук оказался. По поводу самой сути дела ему, похоже, и неизвестно почти ничего, а уж рассказывал сколько, интересно? Гуров взглянул на часы: Ого! Два часа почти.
Вот-вот, я и говорю засиделись. Но ты, по крайней мере, понял, что дело там действительно из ряда вон выходящее? Ведь это, по сути, убийство.
Думаю, ты торопишься
с выводами. Все это необходимо еще уточнить.
Да что тут уточнять? И без уточнений все яснее ясного, не хуже своего худрука разволновалась Мария. Ясно, что ему подсунули что-то. Какой-то препарат. Сейчас ведь все доступно, любые лекарства, только денег заплати. Так что дело там нечисто, наверняка все это подстроено. Вот помяни мое слово не пройдет и двух дней, как выяснится, что это настоящее убийство, а вовсе не какой-то там обычный сердечный приступ.
Может быть, может быть, слегка усмехаясь этой «прозорливости» и не желая спорить, произнес Лев. Только ты упускаешь из виду один пустячок. Убить человека серьезное преступление, и, чтобы совершить его, нужен серьезный мотив. Здесь я его пока не вижу. Скорее даже наоборот. Если этот Андрей совершил в своей жизни какие-то проступки, он уже был за них серьезно наказан. Он сидел под арестом, в отношении его велось очень неприятное расследование, по сути, сводящее на нет профессиональные достижения всей жизни. В каком-то смысле это и есть убийство. Пускай не физическое. Но нравственные поражения иногда не менее тяжки. И лично мне очень трудно представить, кому и чем мог он досадить, находясь в такой крайне незавидной ситуации. И не просто досадить, а испортить настроение настолько, что его захотели убить. Лишенный всего, чем он мог помешать? Переживания твоих друзей понятны, но как следователь, с профессиональной точки зрения, я не вижу здесь оснований подозревать, что дело «нечисто».
А вот увидишь, настаивала на своем Мария. Помяни мое слово.
Ладно, ладно. Помяну, улыбнулся Лев, открывая перед женой дверцу машины. Садись, поедем. А то за всеми этими разговорами мы, похоже, домой и к утру не доберемся.
Усадив жену, он устроился на водительском месте, с удовольствием думая о том, что этот длинный день наконец-то заканчивается, и даже не подозревая, что «помянуть» слова жены ему предстоит уже на следующее утро.
Помня о данном обещании, Гуров собирался, не откладывая в долгий ящик, сразу после планерки навести справки о том, кто занимается делом Андрея Тимашова. Но новость, которую «под занавес» сообщил генерал Орлов, заставила скорректировать планы.
и в заключение попрошу полковника Гурова присоединиться к группе следователя Кирилина, деловито проговорил генерал. Знаю, что вы, Лев Иванович, и без того загружены работой, но у нас все загружены. В деле возникли новые обстоятельства, которыми я и попросил бы вас заняться, специально для того, чтобы основной состав мог продолжить работу по главным фактам, не отвлекаясь на сопутствующие. Пойдете, так сказать, в виде «усиления». Со всеми подробностями вас ознакомит Иван Демидович, после совещания можете обратиться к нему, он введет вас в курс дела.