Он намеренно не упомянул о том, что под расследуемыми «обстоятельствами» подразумевается смерть Тимашова. Но тут же убедился, что в данном случае эта предосторожность, похоже, излишня. Стеклов явно был уже в курсе последних новостей.
Выражение его лица снова изменилось. Теперь он смотрел на полковника очень пристально и внимательно, будто стараясь прочитать его мысли.
Ну почему же сразу донос? Человек сотрудничал со следствием, старался облегчить свою участь. Согласитесь, если бы в биографии этого Тимашова подобных фактов не было, то не было бы и поводов, как вы это назвали, доносить.
Каких фактов? Того, что он отказался принять взятку?
Того, что он не доложил куда следует о том, что ему ее предложили, все так же спокойно и безупречно-вежливо ответил Стеклов.
Да, вы правы, тут он не угадал. Покрыл негодяя и сам же за это поплатился. Наказан поделом. Но ведь и Семенов, кажется, не остался в стороне? Похоже, не все оказались такими добрыми, как Тимашов?
Не все. Но тут он больше сам виноват. Семенов, я имею в виду. Все хотел Прокудина этого выручить. Уж не знаю, родственник он ему там или кто. Совался ко всем со своей доверчивостью, вот и получил. Адекватный ответ, так сказать.
А как он его получил, если не секрет? спросил Гуров, уже не надеясь услышать хоть что-то конструктивное по делу.
Но на сей раз Стеклов, вопреки ожиданиям, решил приоткрыть «гриф секретности».
Очень просто, ответил он. Когда Тимашов отказался помогать ему, он стал искать разные обходные пути. И вышел на некоего Лиманского. Тот работал в Управлении по борьбе с коррупцией и для Тимашова был, так сказать, высшим звеном.
Мог надавить?
Вроде того. Семенов стал искать подходы к этому Лиманскому и в конце концов решился предложить ему деньги. На этом его и взяли.
То есть по доносу Лиманского? уточнил Гуров.
Нет. По факту дачи взятки.
Вот даже как. Значит, этот борец с коррупцией согласился помочь?
Выходит, что так.
А нельзя ли уточнить, что это за подходы, которые обнаружил Семенов? В чем они заключались?
Это тайна следствия, вновь изо-бразил дежурную улыбку Стеклов. До тех пор пока дело не закрыто, я не могу разглашать подобную информацию.
Понятно. Выходит, на Тимашова Семенов показал в рамках сотрудничества со следствием? Чтобы облегчить свою участь?
Именно так.
А еще какие-то полезные факты он сообщал? Или ограничился только Тимашовым? В голосе полковника звучала нескрываемая
ирония.
Я не могу разглашать подобную информацию.
Покинув кабинет Стеклова, Лев пребывал в недоумении.
С одной стороны, категорическое нежелание того делиться сведениями могло быть действительно обусловлено какими-то особыми обстоятельствами дела. Но с другой, это же нежелание могло указывать и на то, что Стеклов один из элементов той самой «системы», признаки которой начал замечать Гуров по мере продвижения этого расследования.
Внутреннее чутье профессионального сыщика подсказывало, что отчужденность, возникшая в поведении Стеклова сразу же, как только он узнал, о чем пойдет речь, не случайна.
«Что ж, если нам не хотят помогать следователи, попытаем счастья у заключенных», думал Лев, заводя движок.
Из документов, изученных накануне, он знал, что Семенова уже однажды допрашивал Кирилин, и это давало ему дополнительные основания для разговора с подследственным, официально проходящим по «чужому» делу.
Поэтому, прибыв в изолятор, Гуров решительно потребовал привести Семенова в комнату для допросов. Можно было вызвать, конечно, и в кабинет, но это заняло бы гораздо больше времени.
Вас уже опрашивали по эпизоду, связанному с Андреем Тимашовым?
Сидевший перед ним темноволосый мужчина с несчастным и измученным лицом удивленно смотрел на незнакомого следователя, и, задавая этот вопрос, полковник хотел сразу дать понять, о чем пойдет речь.
А, это, будто что-то вспомнив, проговорил Семенов. Да, меня уже вызывали. Только тогда другой был.
Теперь я за него, коротко сообщил Лев. Нужно уточнить некоторые детали происшедшего. Вы утверждаете, что предлагали Тимашову денежное вознаграждение, правильно?
Ну да, предлагал, вновь непонимающе уставился на него Семенов.
За что?
Я ведь уже рассказывал, изобразив на лице невыносимое утомление, ответил Семенов. Следователь Прокудин, мой близкий друг и знакомый, попал в неприятную ситуацию. Я хотел помочь ему.
В чем должна была заключаться эта помощь?
Тимашов проводил проверку по поводу того, что Прокудин якобы получил взятку от одного из своих подследственных. Я хотел, чтобы это дело закрыли или хотя бы переквалифицировали. Чтобы наказание было назначено в виде штрафа.
Но Тимашов не соглашался?
Нет. Даже пригрозил. Сказал, если не отстану, он в отношении меня самого возбудит дело.
А вам этого не хотелось?
Само собой, странновато покосился на Гурова Семенов. Кому такого захочется?
Но почему же теперь вы решили сделать то же самое уже по собственной инициативе? Сами себе создали условия для возбуждения подобного дела.
А я это Как сказать?
Явное замешательство, в которое поверг Семенова этот несложный вопрос, вызвало неподдельный интерес полковника.