На стук Митараи кто-то отозвался, но дверь долго не открывали. Не иначе как тарелки вытирают, подумал я.
Наконец на пороге возникла женщина, без следов косметики на лице, с растрепанными волосами. Похоже, она махнула на себя рукой. Митараи начал объяснять, зачем мы пришли. С каждым его словом на лице женщины все яснее читалось сожаление, что она открыла нам дверь.
Мы хотели немного поговорить о вашем отце
Не о чем нам разговаривать! отрезала женщина. Отец ничего не сделал! Сколько раз к нему приходили Оставьте нас в покое!
Дверь с грохотом захлопнулась у Митараи перед носом, ребенок за стеной снова заплакал.
Мой друг не сдержался закатил глаза и простонал:
Пошли отсюда!
Меня удивило, что дочь Ясукавы говорила на классическом токийском диалекте, без местного кансайского говорка , который слышался здесь со всех сторон. Кансай-бэн так сильно резал ухо, что, казалось, все окружающие нарочно ломают язык, уподобляясь актерам-комикам. Я не ожидал встретить в этих местах человека, говорящего нормально.
В общем-то, другого я и не ожидал, заявил Митараи, не желавший признавать поражения. Да мы и вряд ли многого добились бы от Тамио Ясукавы, будь он жив. Чего уж о дочери говорить Просто я считал, что в Киото съездить надо, раз у Бундзиро Такэгоси не получилось. Так что забудем о Ясукаве и его дочери.
И что дальше?
Надо думать.
Мы вернулись на станцию и сели в электричку.
Ты вроде говорил, что был в Киото только студентом? спросил Митараи.
Я кивнул.
Тогда я посоветую тебе сойти на станции Кацура. Она как раз следующая. Там сделаешь пересадку на Арасияму. Посмотри Арасияму и Сагано. Вот тебе путеводитель. Сейчас сакура в полном цвету. А я займусь другими делами. Надо побыть одному, подумать До Эмото один доберешься?
Открылся вид на реку. В Арасияме Кацурагава была широкой. Через реку был перекинут длинный деревянный мост, где я увидел девушку-майко в компании светловолосого юноши, у которого на груди болтался фотоаппарат. Ее обувь на толстой деревянной подошве (не помню, как она называется) мягко постукивала при каждом шаге.
Перейдя мост, я заглянул в путеводитель. Тогэцукё «Мост через Луну». Откуда такое название? Наверное, когда в реке отражается лунный свет, у людей возникает чувство, будто они проплывают над Луной.
Возле моста стоял деревянный домик, который я сначала принял за храм. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это телефонная будка. Мне даже захотелось позвонить из нее кому-нибудь, но знакомыми в Киото я еще обзавестись не успел.
До Рокусися было далековато, поэтому, быстро перекусив, я решил прокатиться на трамвае. В Токио трамвай уже не увидишь. Вымирающий вид транспорта.
Я читал в каком-то детективном романе (названия уже не припомню) про одного сыщика, которого в трамвае осенила блестящая идея. У меня такое ощущение, что вместе с исчезнувшим из Токио трамваем канули в Лету и добрые старые детективы.
Куда направляется трамвай, я толком не знал. Сошел на конечной остановке и увидел перед собой железнодорожную станцию Сидзё Омия, от которой начиналась оживленная улица. Пройдя по ней немного, я понял, что уже бывал здесь. Да это же Сидзё Каварамати! Неужели в Киото все дороги ведут в этот район?
Я решил пройти еще немного, посмотреть храм Киёмидзу . «Здорово, что мы сюда приехали», думал я, шагая к храму по выложенной камнем мостовой улочки Саннэндзака. Потолкавшись в сувенирных рядах, заглянул в чайный домик с низко нависающей крышей, чтобы выпить чашечку сладкого сакэ.
Женщина в кимоно подала мне сакэ и стала разбрызгивать воду по мостовой. Она делала это очень аккуратно,
чтобы ни одна капля не попала на стоявшую тут же сувенирную лавку.
Прогулка по Киото порядком меня утомила, и я решил возвращаться в Нисикёгоку.
Сцена 4 На берегу реки
Ну как тебе Киото?
Замечательно!
Где был?
В Арасияму съездил, посмотрел Киёмидзу.
А Митараи куда подевался?
Не знаю. Мы в электричке расстались. Бросил меня.
Эмото посмотрел на меня с сочувствием.
Мы стали готовить на ужин тэмпура, и в это время на пороге появился Митараи. Взглянув на его отсутствующее лицо, я подумал, что так, наверное, должны выглядеть лунатики. Втроем мы уселись за скромный ужин.
Только тут я заметил, что на Митараи пиджак его друга.
Может, снимешь пиджак? обратился я к нему. Чего ты в нем сидишь? Не жарко?
Митараи будто не услышал моих слов. Он сидел не двигаясь и рассеянно глядел на какую-то точку на стене.
Да сними ты пиджак! повторил я, на этот раз громче.
Мой друг медленно поднялся со стула и через несколько минут вернулся. Я посмотрел на него: он был в пиджаке, только теперь в своем собственном.
Тэмпура удалась на славу Эмото действительно был первоклассным поваром. Однако Митараи, кажется, даже не понял, что он ел.
Завтра воскресенье, проговорил Эмото, обращаясь к приятелю. У меня выходной. Я хотел свозить Кадзуми в Ракухоку. Как вам идея?