одного, пусть самого завалящего, оперативника?
Найдем, ответил Катышев, одного найдем.
«Да что они все, с ума посходили?» думал Волгин, глядя мимо собеседницы в окно.
Женщина, которая звонила в 13-е отделение с сообщением об исчезновении мужа, наконец-то добралась до милиции. Сомнения исчезли после пяти минут разговора: вчерашний пострадавший деиствительно ее супруг.
Вы меня не слушаете? насторожилась она.
Слушаю очень внимательно. Вы только что сказали, что на контрольный пакет акций вашей фирмы претендует некая криминальная структура, что борьба за передел собственности в самом разгаре и что убийство вашего мужа это своего рода предупреждение со стороны бандитов. Я вас правильно понял?
Да, веско сказала госпожа Бондарева.
Извините, в разговор вклинился Дима Кузенков, вернувшийся в кабинет из дежурной части. Серега, можно тебя на минуту?
Они вышли в коридор.
Пришла телефонограмма из «трешки». Бондарев умер
4. Поездка за город
Некогда колхоз считался богатым, но в последние годы, как водится, захирел. Дома стояли заколоченными, на огородах ни души, молчали собаки, и только вдалеке, на уходящем за горизонт поле, тарахтел одинокий трактор да кружилась над перелеском стая ворон.
Печальное зрелище, вздохнул Акулов. А ведь когда-то, в школе, нас сюда гоняли морковь убирать.
Дом Кости Сидорова Андрей узнал сразу, по описанию. Смотрелся он не более презентабельно, чем соседние строения, но был, по крайней мере,обжитым.
Тормози. И подожди меня, пожалуйста, в машине. Может, нам тут совсем и не рады.
Ты что, Андрей? Какая мать прогонит человека, который пришел от ее сына, из тюрьмы?
Акулов промолчал.
Дом был открыт, и Андрей пошел по дорожке от калитки к крыльцу, опасливо поглядывая на собачью будку, но обошлось, никто его не облаял и не покусал.
Можно? Акулов прошел через сени и постучал по двери, которая вела в жилые помещения.
Входите.
Валентина Ивановна сидела за столом. Видимо, в окно заметила машину и теперь ожидала гостей, догадавшись, с чем они пожаловали:
Вы от Кости?
Да
Он меня предупреждал, я была вчера на свидании.
Акулову стало неловко: его освободили три дня назад, но только сейчас он выбрал время приехать к матери сокамерника.
У меня нет никакого письма ничего. Видите ли, мы не ожидали, что меня отпустят. Акулов не стал говорить, что вынести послание из тюрьмы он вряд ли бы смог, слишком придирчиво обыскивали конвоиры при перевозке в райсуд.
Костя предупреждал. Вас оправдали?
Не совсем. Не пришли свидетели и потерпевшие, дело отправили на доследование. Меня отпустили, но оставили под подпиской о невыезде.
Внезапно Андрей осознал, что совершенно не знает, что и как говорить этой усталой, измотанной жизнью женщине. Пока ехал готовился, но теперь все вылетело из головы или показалось ненужным, пустым, каким-то даже жалким. Ей нужны не слова утешения утешить и соседки могут, а реальная помощь, которую Акулов пока что оказать был не в состоянии. Начать самостоятельное расследование, найти настоящих убийц? Хороший сюжет для кино, но не для жизни. А даже если и заняться поисками, то многое ли сможет вчерашний зек, за время отсидки подрастерявший оперские навыки и связи?
Да вы садитесь, что же стоите? Валентина Ивановна выдвинула из-под стола табуретку, и Акулов присел. Знаете, вы чем-то похожи на Костю.
«А вы на мою маму», подумал Акулов и сказал:
Тюрьма накладывает свой отпечаток.
Как он там?
Нормально, насколько это может быть.
Он тоже так говорит, но я почему-то не верю.
Напрасно, сейчас у него все нормально.
Вот именно, что сейчас
Фраза повисла в воздухе. Валентина Ивановна пытливо смотрела на Андрея, а он старался сохранить лицо, прикидывая: «Не мог же он ей о прессе писать, не стал бы этого делать. Да и цензура бы не пропустила»
Давайте
чая попьем. Или вы сильно спешите?
Нет, конечно У меня есть время. Все, необходимое к чаю, уже было на столе, стояло на немудреном подносе, прикрытое стареньким полотенцем, и Андрей понял, что женщина готовилась к его визиту.
Кипяток Валентина Ивановна налила из термоса с восточными картинками на мятых боках.
Вам нужна холодная вода, чтобы разбавить? Костя всегда так делает.
Я тоже. Все время обжигаюсь горячим
Возьмите, это кипяченая. Как вы считаете,сколько Косте дадут?
Акулов вздрогнул и облил пальцы водой. Свои мысли по этому поводу он неоднократно высказывал в камере, но Сидоров ему не верил. Андрей считал, что когда срок следствия по убийству приблизится к концу, вспомнят про заявление,написанное Костей об утере удостоверения. Арестанту вменят статью о заведомо ложном доносе, сопряженном с обвинением неустановленных лиц в совершении тяжкого преступления, за это дадут год-полтора условно и амнистируют. Про убийство на суде никто и не вспомнит, уж слишком слабы доказательства, но и освобождать сидельца «просто так» областная прокуратура не станет, опасаясь нагоняя за незаконный арест.
Костя с доводами Акулова не соглашался, был уверен, что сидеть ему долго и, похоже, сумел убе-дить в этом мать. Может, и не говорил такого прямо, наоборот, на свиданиях бодрился и пытался ее успокоить но мать почувствовала состояние сына.