Он кивнул, пропустив колкость мимо ушей, и полез в карман за сигаретами и спичками парня.
Пойдите и отдайте ему вот это. Я хочу сходить проверить мое рабочее место на предмет сообщений и зарядить в магнитофон кассету. Заметив выражение, с каким она уставилась на сигареты, прибавил: Первое правило допроса: дайте допрашиваемому почувствовать себя удобно и хорошо. Отнесите ему сигареты. Пусть курит. Задержите дыхание, если вам это не по нутру.
Он уже собрался уходить, но она сказала:
Босх, а что он делал с теми картинками?
Так вот, значит, что не давало ей покоя, подумал он.
Видите ли, пять лет назад мальчишка вроде него ушел бы с тем человеком и проделывал бы бог знает что. В наше время он вместо этого продает ему картинки. Сейчас развелось столько всяких убийц болезней и всего прочего, что такие детишки поумнели. Безопаснее продавать свои поляроидные снимки, чем свою плоть.
Она открыла дверь в комнату для допросов и вошла внутрь. Босх пересек помещение детективного отдела и проверил стоящий на столе хромированный штырь для насаживания записок с сообщениями. Его адвокат наконец-то отзвонился. Также и Бреммер из «Таймс» хотя тот оставил сообщение под ранее условленным псевдонимом. Босх не хотел, чтобы кто-нибудь шныряющий вокруг его стола знал о его контактах с прессой.
Босх оставил сообщения на штыре, вынул свою электронную карточку-удостоверение, подошел к стенному шкафу с канцелярскими принадлежностями и с ее помощью плавно открыл замок. Распечатал новую девяностоминутную аудиокассету и вставил ее в магнитофон, стоявший на нижней полке шкафа. Включил записывающее устройство, чтобы убедиться, что дублирующая кассета включается. Включил режим записи и проследил, чтобы вращались обе кассеты. Потом прошел по коридору к конторке дежурного и велел сидевшему там толстому бойскауту заказать доставку пиццы в участок. Он дал парню десятку и велел, когда доставят, принести ее в комнату для допросов вместе с тремя бутылками кока-колы.
А с чем вы хотите пиццу?
А ты с чем любишь?
С сосисками и сладким перцем. Терпеть не могу с анчоусами.
Значит, с анчоусами.
После этого Босх вернулся обратно в детективное бюро. Когда он опять вошел в комнатушку для допросов, Уиш и Шарки сидели там, погруженные в молчание, и у него было впечатление, что они и до этого не слишком много говорили. Уиш не питала к парню сочувствия. Она сидела справа от Шарки, Босх занял стул слева. Единственным окном здесь был маленький квадратный кусок зеркального стекла в двери. Сквозь него можно было
видеть то, что внутри, но не наоборот. Босх решил с самого начала вести с парнем открытую и честную игру. Тот хоть и был юнцом, но, пожалуй, более ушлым, чем большинство взрослых мужчин, которые сиживали перед Босхом на этом же «ползуне». Если он почует ложь, то просто начнет отвечать односложно.
Шарки, мы собираемся записать разговор на пленку, потому что это позволит позднее пройтись по нему заново, сказал Босх. Как я сказал, ты не подозреваемый, поэтому тебе нет нужды беспокоиться о своих словах, если, конечно, ты не собираешься признаваться, что убийство совершил ты.
Вот видите, я так и знал! запротестовал парень. Я так и знал, что этим все кончится и вы станете записывать. Черт, я уже бывал в такой комнате, к вашему сведению.
Вот поэтому мы и не собираемся тебя дурачить. Так что давай вначале представимся, как положено. Я Гарри Босх из управления полиции Лос-Анджелеса, это Элинор Уиш из ФБР, а ты Эдвард Нис, известный также под именем Шарки. Я хочу начать с того, что
Не пойму! Тот жмурик из трубы, он что, был президентом? При чем тут ФБР?
Шарки! прикрикнул на него Босх. Остынь! Она здесь просто по линии обмена. Вроде того, как ты ходил в школу и приезжали ребята из Франции или еще откуда. Считай, что она из Франции. Она просто наблюдает и учится на практике. Он улыбнулся и подмигнул Уиш. Шарки тоже посмотрел на нее и тоже чуть улыбнулся. Итак, первый вопрос, Шарки. Давай сразу от него отделаемся, чтобы без помех перейти к настоящему разговору. Ты замочил мужика в трубе?
Блин! Я же вижу
Погоди, погоди минуту, вмешалась Уиш. Она взглянула на Босха. Можем мы выйти?
Босх встал и вышел из комнаты. Она последовала за ним, и на сей раз уже сама закрыла за собой дверь.
Что вы делаете? спросил он.
Это вы что делаете? Вы собираетесь зачитать мальчику его права или собираетесь испортить допрос с самого начала?
О чем вы говорите? Он не совершал убийства. Он не подозреваемый. Я просто задаю ему вопросы, потому что пытаюсь нащупать рисунок беседы.
Мы не знаем, убийца он или нет. Я считаю, мы должны предоставить ему все положенные права.
Мы зачитаем ему права, и он подумает, что является подозреваемым. Если мы это сделаем, то после этого с таким же успехом можем говорить со стенами. Он не вспомнит ни единого факта.
Не говоря ни слова, она вернулась обратно в комнату для допросов. Босх последовал за ней и подхватил нить разговора с того самого места, где бросил, не заговаривая ни о каких правах.
Ты убил того человека в трубе, Шарки?
Да нет же, нет! Я его там нашел, вот и все. Он был уже мертвый.