Нашей?.. Он удивленно посмотрел на нее.
Значит, вы пошли ужинать и вернулись вмешался
Ари.
Да, я забыл рукопись. Ульвюр и Хрольвюр внесли несколько исправлений в сценарий и попросили меня взять его с собой во время перерыва, чтобы распечатать окончательную версию. Я был на полпути домой, когда вспомнил об этом. Когда я вернулся, Хрольвюр был на балконе. Нины в кассе не было.
Я была в помещении под сценой, вмешалась Нина. Я слышала их ссору. Тебя уже не было, когда я вышла в зал, но я заметила, что ты забыл свой зонтик, только тогда, когда появилась полиция. Она явно очень хотела, чтобы Пальми знал, на какой риск она пошла ради его блага.
Вы сообщили Хрольвюру о своих подозрениях? Ари вопросительно взглянул на Пальми.
Да. Я прямо спросил его, украл ли он книгу у моего отца. Он только засмеялся, похоже, слишком много выпил. Сказал, что это вряд ли можно назвать воровством скорее спасением. Он спас книгу, дал ей новую жизнь. Он сказал, что отец никогда не сумел бы продать свою книгу, обратить ее во что-то стоящее. Сказал, что книга принадлежит в равной степени как ему, так и моему отцу, поскольку именно он донес ее до читателей. По сути, его роль даже более важная. Понятно, что я не принял это как должное. Я назвал его проклятым вором и лгуном. Спросил, есть ли в этой книге хоть одно его слово. «Нет, у твоего отца все было так хорошо, со смехом ответил он, что я не посмел ничего менять». Сказал, что я должен быть доволен, он ведь дал мне возможность творить для «Актерского содружества». Баш на баш. Папа сделал его писателем, а он сделал меня драматургом. Пальми замолчал, его руки дрожали от гнева.
Розалинда и Мадс растерянно наблюдали за своим домохозяином, который, судя по всему, полностью перестал владеть собой.
Я спрашивал у него, не просил ли отец опубликовать свой роман. Он это подтвердил, продолжал Пальми. Старый мерзавец. Папа хотел, чтобы он издал эту книгу, и особенно просил передать ей один экземпляр. Пальми показал на Розалинду, которая абсолютно ничего из происходящего не понимала. Хрольвюр предатель, он предал умирающего человека. Больше того, он признался мне, что запретил продавать авторские права отцовского романа в Данию, чтобы Линда, или Розалинда, никогда не прочитала его и не смогла догадаться, кто настоящий автор Пальми замолчал. Я рад, что все разъяснилось. Теперь я могу рассказать правду, а она получит возможность прочитать то, что отец для нее написал. Он улыбнулся Розалинде.
Она остолбенела, когда поняла, что речь, оказывается, шла о ней.
И все же Хрольвюр передал вам авторские права чтобы восстановить справедливость, сказал Ари.
Негодяй как будто это что-то меняет. Всю жизнь пожинал чужие лавры мой отец умер и был забыт, а Хрольвюр семьдесят лет был королем. Но я не хотел убивать его.
Вы толкнули его? В этом вопросе уже не было необходимости.
Я толкнул его в пылу гнева и бросился прочь, когда увидел, что он мертв. Про свой зонтик, который я по привычке повесил на вешалку в фойе, когда вернулся за рукописью, я забыл Пальми с трудом мог говорить. Я не собирался убивать его. Я не могу теперь спать Видит бог, это был несчастный случай.
Тебе лучше пройти со мной в полицейский участок, дорогой Пальми, надо зафиксировать на бумаге твои показания, мягко сказал Томас.
Что Да, конечно, сказал тот, явно сбитый с толку.
И наконец, последний вопрос, сказал Ари. Ребенок, который был у Хрольвюра, это ваша выдумка?
Да, смущенно подтвердил Пальми. Прошу прощения. Мне показалось, что если вы будете считать эту смерть убийством то мне надо как-то отвлечь от себя внимание. Я очень сожалею об этом.
Ари нисколько не сомневался, что так оно и было.
Да, я и попался в эту ловушку, сказал он.
Я хотел намекнуть на Нину Он словно забыл, что она стояла рядом. Ведь никому не известно, кто был ее отцом.
Нина, казалось, остолбенела. Весь ее мир в одно мгновение рухнул.
Ты хотел хотел рассчитывал чтобы меня подозревали? изумленно спросила она.
Пальми посмотрел на нее с чувством вины на лице. Глаза Нины казались пустыми, будто ее уже здесь не было, она витала в других мирах.
Нам надо идти, Пальми, сказал Томас.
Ульвюр, слышавший обрывки разговора Пальми с полицейскими, сразу обо всем догадался.
У него и раньше было ощущение, что тут не все чисто. Он обратил внимание на то, что, когда он прощался с Хрольвюром и собирался пойти домой поужинать, Пальми забыл взять с собой рукопись, но когда вернулся, то обнаружил, что Пальми все же внес туда исправления.
Ульвюр решил
не спрашивать об этом Пальми, и еще менее он был склонен говорить что-либо в полиции.
Пальми он искренне сочувствовал.
Он выглядел напуганным.
Боялся оказаться в тюрьме.
Но это было не главное.
Получить прощение маленького сообщества на краю северного моря было для него важнее; больше всего на свете он хотел иметь возможность смотреть в глаза этим людям, которых он знал столько лет.
Затем он увидел лицо Пальми, когда тот с опустошенным видом бросил последний взгляд на зрительный зал.
Это казалось поразительно несправедливым: Пальми в руках закона, а Карл на свободе.