Шло время, никто не заходил. Она попыталась позвать кого-то, но пересохшее горло выдавало явно недостаточный уровень звука. Поневоле стала закрадываться мысль: а вдруг никто не придет? И она умрёт тут вот так, от жажды?
Неизвестность мучила. Хотелось что-то делать, вот только делать было решительно нечего. Она даже отойти от койки не могла цепь позволяла встать и походить вдоль кровати, но не более того.
Открытие двери Мадлен встретила со смешанными чувствами: с одной стороны, станет хоть что-то понятно. С другой стороны, это «что-то» могло оказаться чем-то ужасным.
В комнату зашло два здоровенных мужика. В масках. Это радовало потому что правило «если преступник без маски то скорее всего потому, что его не беспокоит возможность того, что ты кому-нибудь полиции опишешь его внешность». Или, если проще: нет маски планируют убить.
Впрочем, это осознание не сильно помогало бороться со страхом.
Мужчины, ничего не говоря, отстегнули её от койки, и, заломив руки ослабевшая Олбрайт даже и не пыталась уже сопротивляться надели на голову непрозрачный мешок. Единственное, что она сделала попросила воды.
Пару минут спустя её посадили на ледяной просто стул, пристегнули наручниками к столу и, наконец, сняли мешок. И Олбрайт обнаружила себя в комнате, подобие которой почти каждый видел в полицейских сериалах и кино в допросной.
Напротив чиновницы сидел еще один мужчина, и тоже в маске. Он молча кивнул на бумажный стакан, стоявший тут же, на столе. Олбрайт поняла, что внутри вода и жадно принялась пить. Стоило ей закончить, как один из двух притащивших её сюда охранников забрал стакан и вышел. Второй остался стоять у двери безмолвным стражем.
Кто вы и чего от меня хотите? после минуты молчания, Мален решила попробовать угрозы. Вы же знаете, кто я такая? Ваши действия не останутся без ответа со стороны Соединенных Штатов! Я
Всем насрать на тебя, перебил чиновницу мужчина. Он говорил на сербохорватском, который Мадлен понимала. Кроме меня. Ты знаешь, сука, я сначала собирался тебя распилить пилой. По кусочкам, вот прям на «живую». Медленно. Чтобы ты, мразь, прочувствовала каждую миллисекунду. А потом вдруг осознал, что это вредно для моей души.
Что я вам сделала? сквозь душащий ужас выкрикнула Олбрайт. Я вас даже не знаю!
Ты одна из тех, кто убила мою беременную жену. Чуть меньше, чем двадцать лет вперёд.
«О Боже, американка осознала, что попала к психопату. Надо что-то делать!»
Я никого не убивала, вы меня с кем-то спутали!
Нет, не ошибаюсь, мужчина покачал головой. Потому что вижу будущее.
И единственное, что может тебя спасти от твоей участи выложить всё, что ты знаешь про свою работу. Про каждого сенатора, конгрессмена и сотрудника администрации. Про каждого гребаного уборщика в твоей жизни. Я знаю о некоторых вещах, про которые ты должна будешь поведать. И если не поведаешькак вы, американцы, говорите мы вернемся на первую базу. С пилой.
Мужчина говорил спокойно негромко, с легким акцентом. Однако от этого его спокойствия становилось только страшнее.
Тебе принесут воды и поесть, продолжил этот страшный человек. А ты начинай говорить. Всё, что вспомнишь. Надеюсь, я получу, что мне необходимо.
Вы же понимаете, что за это заплатите? со злобой произнесла Олбрайт.
Вам это должно быть совершенно безразлично. Если через десять минут вы не начнете говорить, то мой человек, кивнул в сторону безмолвного стража у двери мужчина, для начала вырвет вам ноготь. И посыпет солью. Если данной мотивации окажется недостаточно, то он повторит процедуру. Если двадцать раз окажется недостаточно, приступим ко второй части.
Мужчина встал и посмотрел на часы, висевшие под потолком за оргстеклом.
Время пошло.
Глава 4
Идей хватало: начиная с дискредитации того же сенатора Чарли Уилсона. Вообще, люди Пабло уже работали над этой задачей, но новая информация лишней точно не станет. Зацепить большим скандалом не одного только Уилсона, но и парочку его коллег что могло быть приятнее. Уже представлялись заголовки американских газет, что-то из серии «Разгул наркоманов в Сенате!»
Конечно, Пабло осознавал, что все эти его игры это огромный риск. Но, как уже не раз бывало в новой жизни, темная сторона требовала крови. Это не говоря о его сербской части, которая сейчас, когда Пабло смотрел на обессиленную резко постаревшую женщину, вообще испытывала мрачное удовлетворение.
А вот русская часть души согласна с последним не была. Что-то внутри протестовало против убийства чиновницы, пока не сделавшей ему лично ничего плохого. Впрочем, Эскобар никогда не отличался миролюбием. Уж не к своим врагам точно
Пожалуйста, Олбрайт прекрасно понимала, к чему всё идёт. Первые робкие проблески надежды, что её оставят в живых, очень быстро ушли в небытие. Но она всё ещё думала, что какой-то шанс естьпока её не притащили в новую, третью комнату, в которой она ещё не бывала. Прошу, не надо.
Из её глаз безостановочно лились слёзы, на которые Эскобар смотрел всё так же холодно, как и раньше. В руке его был новенький Смит-и-Вессон, только что поданный одним из братьев. Мелькнувшая со стороны его русской части жалость была немедленно задавлена: перед внутренним взором всплыла картинка с мертвой Бояной, которую он доставал из развалин в девяносто девятом.