Смит огляделся по сторонам.
Нет, ничего. Все нормально. Ладно, надо бежать, иначе опоздаю на следующий семинар.
Он сунул послание в карман макинтоша и вышел на улицу, вдыхая пропитанный влагой воздух. Как это Билл узнал, что он находится в Лондоне? В этом неприметном и тихом отеле? И к чему понадобилась вся эта таинственность, и отчего Биллу вдруг пришло в голову называть его Смити, как в детстве?
И ни обратного адреса, ни телефона.
Только инициалы, чтобы было ясно, кто отправитель.
И почему именно в полночь?
Смиту нравилось думать о себе как о человеке простом, но он знал, что на деле это далеко от истины. Достаточно было проследить за его карьерой. Он служил в военно-медицинских частях, а затем занялся научно-исследовательской работой. Какое-то время работал и на военную разведку. И его постоянно преследовала тревога, но он уже успел настолько свыкнуться с ней, что она стала как бы частью его самого.
Правда, за последний год в жизни его произошли приятные перемены, и он вдруг открыл для себя счастье. И дело тут было не только в работе на ВМИИЗ, которую он находил страшно важной и интересной. Убежденный холостяк вдруг влюбился. Причем это была настоящая Любовь, с большой буквы. Совсем не то, что мимолетные романы с женщинами, которые входили в его жизнь и выходили из нее, не оставляя в душе следа. Нет, Софи Рассел стала для него всем и товарищем по работе, и другом, и просто красивой белокурой любовницей, жизни без которой он отныне просто не представлял.
Бывали моменты, когда он отрывался от электронного микроскопа с одной лишь целью лишний раз полюбоваться своей возлюбленной. Как это возможно, чтобы в такой хрупкой и прелестной женщине сочетались столь блестящий ум и стальная воля? Этот вопрос постоянно занимал его. Стоило только вспомнить о Софи, и он тут же почувствовал, как страшно по ней скучает.
в Лондон. И рада, что ты пробудил меня от крепкого и здорового сна и что я могу сказать тебе все это».
Настал его черед смеяться. «Я тоже люблю тебя, дорогая».
И вот теперь, вспоминая об этом, она глубоко вздохнула. Закрыла глаза. Сделала над собой усилие и выбросила из головы Джона Смита. Ее ждет срочная работа.
Она быстро переоделась в стерильный хирургический комбинезон зеленого цвета. Открыла тяжелую дверь и босиком прошла на «Уровень биологической безопасности-2», находившийся под отрицательным давлением, чтобы не допустить проникновения загрязняющих веществ на «Уровень-3» и «Уровень-4». Оказавшись внутри, пробежала мимо душевой кабинки в ванную, где у нее хранились чистые белые носки.
Надев носки, она поспешила на «Уровень-3». Там натянула на руки латексные хирургические перчатки, потом приклеила их раструбами к рукавам комбинезона. Повторила ту же процедуру с носками, их края приклеились к штанинам. Проделав все это, она облачилась в свой персональный ярко-голубой защитный скафандр из пластика, напоминавший наряд космонавта. Внутри слабо попахивало резиной и еще чем-то, как пахнет в пластмассовом ведре. Тщательно проверила все застежки. Затем опустила на лицо прозрачный и гибкий шлем, застегнула скафандр на длинную «молнию» и сняла со стены желтый шланг.
Подсоединила шланг к скафандру. С тихим шипением воздух начал поступать в массивный костюм космонавта. Закончив, она отсоединила шланг и прошла через тяжелую стальную дверь в воздушный шлюз при «Уровне-4», снабженный распылителями для воды и химикатов, для последнего, обеззараживающего душа.
И вот, наконец, дверь на «Уровень-4» отворилась. Зона повышенной опасности.
Теперь ей никак нельзя было торопиться. Она осторожно продвигалась вперед шаг за шагом. Отныне ее единственным оружием были точные и неспешные движения. И чем точней они будут, тем большей скорости удастся достичь. Вот почему вместо того, чтобы натягивать руками тяжелые резиновые желтые сапоги, она привычным и ловким движением согнула в колене одну ногу и, держа ее под нужным углом, сунула ступню в сапог. Затем проделала то же со второй. И прошла, насколько это возможно, быстро, по узким коридорам к своей лаборатории. Уже там натянула третью пару перчаток из латекса. С величайшей осторожностью извлекла из холодильника-контейнера пробы крови и принялась за работу по выделению вируса.
Все последующие двадцать шесть часов она не думала ни о еде, ни о сне. Она жила в лаборатории, изучала вирус через электронный микроскоп. И, к собственному удивлению, исключила вместе со своей командой саму возможность того, что это мог оказаться «Эбола», «Марбург», любой другой филовирус. Впрочем, форму он имел характерную для большинства вирусов выглядел под микроскопом эдаким волосатым шариком. Едва увидев его и помня, что причиной смерти стал синдром острой респираторной недостаточности, Софи подумала: «Это гантавирус, типа того, что в 1993 году убил молодых спортсменов в резервации Навахо». Во ВМИИЗе работали настоящие эксперты по гантавирусам. Легендарному Карлу Джонсону еще в 1970-м удалось выделить и идентифицировать первый такой вирус.
Учитывая это, она использовала в работе метод под названием иммуноблоттинг, позволяющий проверить патоген на хранившихся в банке крови ВМИИЗа замороженных пробах, взятых у жертв различных гантавирусов со всего мира. Он не среагировал ни на одну. Немало удивленная, она провела реакцию цепи полимеразы с целью составить хотя бы приблизительное представление о последовательности расположения ДНК вируса. В этом отношении он не походил ни на один из известных ей гантавирусов, однако она все же составила на всякий случай предварительную генетическую карту вдруг пригодится. Больше всего ей хотелось, чтоб Джон был сейчас здесь, с ней, а не в такой дали, в Лондоне, на конференции ВОЗ.