С утра Камал-ака, хмурый, неразговорчивый, уехал на автобусе в город. Вернулся лишь к вечеру, заметно повеселевший.
Мухайе-биби взяла письмо, сказал он в ответ на вопросительные взгляды. Но она решать ничего не будет, посоветуется с родственниками. Только после этого даст мне ответ.
Большое вам спасибо, Камал-ака. Петросов с чувством пожал Закирову руку. Это уже победа...
В томительном ожидании прошло несколько дней. Наконец после очередной поездки в Чаули Закиров сообщил:
Послание Тулкун уже получил и хочет лично поговорить с начальником, который мне его передал. Но при этом поставил условие: встреча может состояться только за городом в степи. Ты должен быть один и без оружия.
«Осторожный малый, подумал Александр Николаевич. Ну что ж, в его положении это вполне естественно». И спросил:
Когда и где?
Завтра в полдень, в двадцати километрах от города по дороге на перевал. Справа там есть высокий холм. Ты его сразу увидишь, земля вокруг голая, солончаки... Машину оставишь в трех километрах от места встречи.
Почти всю ночь Петросов не сомкнул глаз. Рядом на курпаче ворочался и кряхтел Кудрат, который тоже не спал, беспокоясь за друга. Оба понимали, что наступает самый ответственный момент в деле, ради которого они здесь. Лишь под утро глубокий сон свалил друзей. Когда они проснулись, заря уже подрумянила сахарные вершины гор. Было довольно прохладно. Сержант Костин хлопотал у машины, Камал-ака грузил в багажник канистру с бензином, его жена накрывала на стол.
Умылись ледяной водой из медного кумгана, не спеша позавтракали времени было еще достаточно. Наконец Петросов решительно поднялся.
Пора в путь, произнес он, и вслед за шофером направился к машине.
Дорога на перевал все время круто забирала вверх, но на пятнадцатом километре вдруг неожиданно поползла в низину и вытянулась лентой. Полковник огляделся и лишний раз подивился предусмотрительности преступника. Действительно, лучшего места для встречи с глазу на глаз не придумаешь. Кругом была мертвая пустошь, которая просматривалась во всех направлениях. Александр Николаевич подал знак шоферу, и «Волга», свернув на обочину, остановилась. Дальше предстояло двигаться пешком.
Вот и двадцатый километр, и холм справа от дороги. На вершине его стоял человек. Сдерживая волнение, Петросов быстрым шагом направился к нему.
Каримов, а это был он, смерил незнакомца с головы до ног внимательным, настороженным взглядом. Правая рука его была в кармане широких брюк. Потом не менее внимательно он осмотрел окрестность и, видимо, успокоился.
Ну, здравствуй, начальник, хриплым голосом проговорил он. Прочел я письмо, которое вы моей матери подсунули.
Ну, и какой же будет на него ответ?
А никакого, усмехнулся Тулкун. Где вы раньше были, когда грозились убить меня, когда жену у мужа отняли, на весь район ославили? Каримов скрипнул зубами, рука его, спрятанная в кармане, дернулась. Петросов насторожился.
Не бойся, не бойся, начальник, у меня на тебя зла нет. А вот с теми непременно рассчитаюсь.
Да, чисто по-человечески мне понятно, что тебя обидели, проговорил Александр Николаевич. Но это не дает права хвататься за нож, лишать жизни людей. Более тяжким преступлением может быть только измена Родине. А ты опять грозишь убийством. Неужели тебе не надоело так жить, Каримов? Ты же неглупый человек и знаешь, что рано или поздно, а скамьи подсудимых тебе все равно не миновать. А если сам явишься с повинной, возможно, это облегчит твою участь. Впрочем, в письме все написано.
Видимо, тирада, которой Тулкун начал беседу, лишь была бравадой. Он сразу как-то сник, вытер левой рукой со лба испарину.
Ну хорошо, предположим приду к вам. А какая гарантия, что меня не поставят к стенке?
Никаких гарантий я тебе, разумеется, дать не могу. На это есть суд. Ты совершил особо тяжкое преступление и отвечать за него придется по всей строгости закона.
Это хорошо, начальник, что ты мне не врешь, Тулкун помолчал, что-то обдумывая, потом продолжил. Мне и самому осточертела такая цыганская жизнь, устал постоянно скитаться да прятаться. Я обдумаю твое предложение. Ответ получишь опять-таки через Камала-ака.
Когда?
Не спеши, не спеши, начальник. Не твоя жизнь поставлена на карту. Когда захочу, тогда и скажу. Может быть и скоро. А теперь иди, иди и не оглядывайся.
Петросов медленно спустился с холма. Пройдя довольно значительное расстояние, он все же обернулся. Каримова на вершине уже не было. Как поведет он себя дальше? Найдет ли в себе мужество принять разумное решение? Этого полковник не знал.
Однако события развивались стремительно. Уже к вечеру на другой день Камал-ака, побывав в Чаули, сообщил, что Тулкун у матери, там заночует, а утром будет здесь.
К себе в управление Петросов возвращался с Каримовым. Еще одно успешно завершенное дело можно было записать в актив оперативно-розыскного отдела.
Под личиной слуги аллаха
Юнус-ака и Матлюба-апа Ярматовы жители кишлака Газель возвращались с работы домой. Их внук, маленький Алишер, бежал впереди, весело размахивая хворостинкой. Вдруг он остановился. У поворота дороги, на обочине пыльного проселка, сидел человек. Коричневое лицо его было неподвижно, как маска. Козлиная бородка, окрашенная хной, едва прикрывала длинную жилистую шею. Из-за маленьких черных очков невозможно было определить куда смотрит этот странный мужчина. Вид незнакомца испугал мальчика.