Они услышали, как Браун крикнул:
Еда готова. Спускайтесь вниз.
Мы будем ждать. А когда стемнеет, избавимся от него.
Она скорчила презрительную гримасу.
Иди же, трус. Я не смогу есть то, до чего дотрагивалась эта обезьяна. Но ты можешь идти совершенно спокойно и составить ему компанию.
Она отвернулась от него, отошла к окну и стала всматриваться в надвигающиеся сумерки.
Перри помедлил и пожал плечами. Он понимал, что сейчас важно было держать Брауна в относительно нормальном настроении и состоянии. Может быть, уже через пару часов он исчезнет. Перри спустился с лестницы и вошел в гостиную.
Моей жены не будет, Джим. Все это вызвало у нее шок. Она не хочет есть и уже легла.
Что ж, я придерживаюсь мнения, что лучшим местом для женщины является постель, усмехнулся Браун. Тем лучше. Нам больше достанется, так ведь?
Перри сел за стол. Он обязан любой ценой поддерживать у него хорошее настроение. У Перри пропал аппетит, но он должен принудить себя поесть.
Браун принес из кухни блюдо с дымящимся рисом, к которому он приготовил соус.
Выглядит недурно? спросил он, положив себе большую порцию, и пододвинул блюдо к Перри. Он начал есть в своей неприятной манере и одновременно разговаривать: По-моему, я об этом еще не рассказывал. Однажды я работал подсобным на кухне одного ресторана. Мне было пятнадцать или около этого. Шеф-повар был негр. Он был педерастом и имел ко мне явное пристрастие. Когда я начинал работу, в мои обязанности входило мыть посуду. Он начинал ко мне приставать. А что, собственно, я терял? Я провел у него несколько ночей, и это вполне окупилось.
Браун жевал, уставившись в пустоту.
Мой старик всегда нес всякий вздор, однако одну из его присказок я запомнил: «То, что вкладываешь в одно дело, нужно суметь оттуда и вытащить».
Браун улыбнулся и добавил:
Конечно, он не имел в виду гомосексуалистов.
Он подразумевал совсем другое. Он снова улыбнулся. Во всяком случае, для меня это окупилось. Он научил меня готовить и неплохо, не правда ли?
Перри, ковыряясь в тарелке, ответил:
Лучше быть не может.
Да, проговорил Браун, покончив со своими крабами. Вы совсем ничего не едите.
Да нет же, сказал Перри и вынудил себя отправить в рот полную ложку риса.
Браун наблюдал за ним.
Вас что-нибудь беспокоит?
Я был бы рад, если бы моя жена не появлялась здесь, ответил Перри. Она все усложняет, Джим, но я обещаю, что она не доставит вам никаких хлопот.
Прекрасно. А я подумал было, не беспокоитесь ли вы об опоссумах на дереве.
Холодная дрожь пробежала по спине Перри. Не догадался ли Браун, что он ему лгал? Он подцепил вилкой краба и начал жевать.
Опоссум? Ах, это. Почему я, собственно, должен беспокоиться? Нет, я думаю лишь о своей жене.
Могу вас понять, сказал Браун и замолчал, отправляя в рот еду. Опустошив свою тарелку, он посмотрел на оставшихся крабов и рис и спросил: Вы еще будете есть, Перри?
Нет, спасибо, я сыт.
Еще одна глупая поговорка моего отца: «Ничего нельзя упускать».
Браун переложил остатки пищи на свою тарелку.
Бьюсь об заклад, вы никогда не были голодным. Я же знаю, что такое настоящий голод. Бывали времена, когда у меня не было ни единого цента. Я почти умирал с голода и искал что-нибудь съестное в мусорных бачках, настолько был голоден. Я бродил по улицам, на которых находились первоклассные рестораны, смотрел через окна, как богатые жирные посетители набивали желудки. Я вспоминаю одного типа, который был таким жирным, что невозможно даже представить, и который съедал за один раз больше, чем я за неделю. Он пожирал все: суп, рыбу, большую порцию бифштекса, две порции яблочного пирога. Я до сих пор помню его, он стоит у меня перед глазами. Я наблюдал, как он вытащил туго набитый кошелек. Он был первым, на кого я напал и ограбил. Я избил его и получил от этого настоящее удовольствие. С тех пор я уже никогда не голодал.
У вас была нелегкая жизнь, Джим, сказал Перри спокойным голосом и отодвинул тарелку.
Браун доедал остатки.
И теперь тоже не буду голодать. С такими деньгами я хорошо заживу. Он взглянул на Перри и улыбнулся ему. Вы покончили с едой?
Да. Было очень вкусно.
Я уберу со стола. Люблю, чтобы все было чисто.
Браун издал лающий смех и, собрав тарелки, пошел с ними на кухню.
Перри встал, закурил сигарету и подошел к окну. Он отодвинул штору и выглянул наружу. Там было темно. Единственное, что он мог увидеть, это свое отражение в оконном стекле. Он снова задернул штору, подошел к креслу и упал в него.
«Сколько еще ждать?» подумал он, прислушиваясь к насвистыванию Брауна и позвякиванию посуды, которую он мыл. Кажется, ему удалось не испортить настроение этому типу, тем не менее каждой своей косточкой Перри чувствовал напряжение.
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Браун мгновенно возник в дверях с револьвером в руке.
Подойдите, Перри. И без фокусов.
Перри встал и взял трубку:
Слушаю.
Это вы, мой мальчик? раздался голос Силаса С. Харта.
О, добрый вечер, мистер Харт.
Как дела, мой мальчик? Вы уже акклиматизировались? Я слышал, вам не повезло с погодой?
Да, было довольно паршиво, но сейчас погода постепенно налаживается.