В этот момент Перри владела одна мысль: толстый, сочный бифштекс. Он торопливо вытерся, надел свитер, джинсы, спортивные тапочки и сбежал по лестнице в гостиную.
Браун бесцельно бродил
по комнате. Перри остановился на пороге.
Браун тоже принял душ. Волосы цвета соломы были еще влажные. Майка Перри с короткими рукавами была ему тесновата и не скрывала выпуклостей мышц. На левом предплечье Перри заметил татуировку, изображавшую кобру в момент нападения. При нем снова был ремень с кобурой.
«Ну и ну, подумал Перри. Ну и тип».
Проголодались? спросил он, входя в комнату. Я почти валюсь с ног от голода. Как насчет бифштекса?
Для меня не надо, ответил Браун. Я иду спать. А вы можете заняться ужином, старик.
Перри почувствовал, что начинает побаиваться этого человека, и уже сожалел о том, что пригласил его переночевать. Может быть, все же следовало отвезти парня в бюро шерифа? Тогда бы он избавился от него.
Перестаньте называть меня стариком, резко сказал он. Я же сказал вам, что меня зовут Перри Вестон. О'кей?
Браун посмотрел на него долгим взглядом. Его глаза стали ледяными и угрожающе сверкнули. Потом он пожал плечами:
Как хотите. Я иду спать.
Вам же не терпелось позвонить, напомнил Перри с робкой надеждой, что, может быть, появится полицейская машина и заберет с собой этого типа.
Точно, ответил Браун и стал медленно подходить к Перри. Только телефон у вас испорчен. Это моя вина. Он выдавил короткий смешок, походивший на собачий лай. Я не всегда рассчитываю свою силу.
От звука этого смеха у Перри пробежал мороз по спине.
Не понимаю. Что случилось с телефоном?
Испорчен, ответил Браун и приблизился к Перри еще на один шаг. Перри отодвинулся в сторону. Однако вам не стоит беспокоиться. Ешьте свой бифштекс, а я пошел спать.
Перри смотрел, как тот миновал коридор и поднялся по лестнице. Он торопливо подбежал к телефону и увидел вырванный из стены провод.
Сверху донесся звук закрываемой двери.
Перри стоял в глубокой задумчивости. Что бы это означало? Этот человек в желтом дождевике явно не полицейский. Кто же он тогда, ради всех святых? Какого черта я пустил его в свой дом? спросил он себя. Потом вспомнил, что по приемнику передавалось предупреждение полиции, которое он не дослушал до конца. Уж не относится ли это предупреждение к его гостю? Может быть, сообщение повторят и по телевизору? Он подошел к телевизору и остановился как вкопанный, увидев болтающийся провод, который также был вырван из стены, а штекера не было вообще. Охваченный ужасом, Перри стоял неподвижно и чувствовал, как бешено колотится сердце. Потом он внезапно вспомнил о приемнике, который оставил в ванной. Он тихо пробрался по лестнице наверх и прошел в ванную. Быстро оглядевшись, Перри убедился, что приемник исчез.
Боже, подумал он, дела становятся все хуже. Потом он вспомнил о приемнике в машине. Когда он подошел к двери, ведущей в гараж, и нажал на ручку, то убедился, что дверь заперта, а ключ отсутствует.
Итак, он был отрезан от внешнего мира, предоставлен самому себе, оказался один на один с этой гориллой. И никого вокруг, кто смог бы ему помочь.
С величайшим трудом Перри подавил охватившую его панику и медленно вернулся в гостиную. Он плеснул в стакан большую порцию виски и одним глотком выпил ее. Потом снова наполнил стакан и, усевшись в большое кресло, опустошил его и осторожно поставил на стол, так осторожно, что стакан скатился на пол.
Перри закрыл глаза. Он был смертельно пьян. Последний раз он ел десять часов назад и беспрерывно пил с тех пор, как поднялся на борт самолета.
Он вытянул ноги и устроился поудобнее. Ну и ситуация!
А может быть, из нее-то и получится сценарий, который нужен Харту?
А впрочем, все равно, пробормотал Перри. Мне абсолютно все равно. Все это не имеет никакого значения.
Убаюканный шумом дождя и завыванием ветра в листве деревьев, он полностью отключился от окружающего и уснул.
Шериф Росс, сидя за своим письменным столом, разговаривал по телефону с Карлом Дженнером. Было три часа утра, и он смертельно устал. К тому же он находился в глубокой депрессии. Он вернулся домой в санитарной машине, на которой увозили четырех зверски убитых людей. Сидел он рядом с полицейским врачом из Джексонвилла, О'Лери, человеком лет пятидесяти.
Такого я еще не видел, пробормотал доктор.
Росс ничего не ответил. Он думал о Томе Мейсоне. Ему предстояло сообщить о случившемся матери Тома и его друзьям, которые почти пятнадцать лет были и его друзьями.
Водитель санитарной машины высадил Росса возле его дома. Коротко поблагодарив и попрощавшись с доктором, Росс вошел в свой кабинет. Сняв промокший плащ и шляпу, он рассказал жене о том, что произошло.
Это просто ужасно, воскликнула она, тяжело опускаясь в кресло.
Я должен сообщить об этом матери Тома.
Это терпит до утра. Дай бедной женщине спокойно доспать эту ночь, сказала Мари. И постарайся теперь не думать о происшедшем. Я сама скажу ей. Я все время держала для тебя горячим кофе. Выпей и ложись в постель.
Мне нужно поговорить с Дженнером, ответил Росс и схватил трубку. Я должен знать, что предпринимается для поимки бандита. И хотя полиция штата включилась в дело, это далеко не означает, что я могу улечься в постель.