Подружка Анфиса, рьяный фотограф, все это лето мотается по командировкам по Русскому Северу. От Валаама до Мурманска, а сейчас и еще хлеще занесла ее судьба куда-то совсем на Север Крайний, на берега Ледовитого океана. Когда звонит, захлебывается от восторга и от кашля тут вам и ледоколы, и вездеходы, и чайки-крачки, и чуть ли не белые медведи и мужественные мужики суровые симпатяги метеорологи, нефтяники, газовики и какие-то еще «полярники». Готовит выставку фотографий, по телефону хвалится, что «пила чистый спирт правда, всего один раз, уж очень мы все замерзли». Это в августе-то месяце замерзли, мама моя
Выставку потом осенью сделают в крохотной галерейке на Гоголевском бульваре, забредут туда два с половиной тощих рафинированных критика, пара-тройка прикольных типов из светского междусобойчика и мы Анфискины подружки. И станем охать и ахать, разглядывать фотки какой он дикий и прекрасный Русский Север.
Я не стану заниматься этим делом. Никогда.
Вот с чего вдруг среди неспешных воспоминаний «про подружку Анфису и ее северные приключения» эта вот мысль? Ну к чему это? Зачем?
И так ведь все ясно. Не буду
Там, в архиве, все пленки из комнатки за железной дверью беспощадно приговорены к уничтожению в рамках «акта на списание и утилизацию».
Итак, что у нас дальше согласно очередности
Муж Вадим Кравченко, именуемый на домашнем жаргоне «Драгоценным В.А.».
Ах, как же он надоел, этот вечный муж Драгоценный. Столько времени ошивается за границей больше года уже со своим работодателем Чугуновым, у которого служит телохранителем. Старый хворый олигарх Чугунов, которого уже все врачи давно приговорили мол, и до весны не доживет, коньки откинет, несмотря ни на какие клиники, наплевал на все приговоры и твердо встал на путь выздоровления.
Это они с Драгоценным в Канаде нашли какого-то шамана индейского в резервации, и тот поплясал вокруг Чугунова, постучал в бубен, позавывал, вызывая духов предков, и когда те явились на рандеву, препоручил им душу «Чугуна» на лечение и хранение.
И старый больной олигарх Чугунов, кажется, воскрес. Теперь вот в Монте-Карло якобы в лечебнице, но на самом деле старик дни и ночи играет. Радуется жизни! С Драгоценным он за все эти годы так свыкся, что считает его почти что за родного сына.
И что самое интересное, муж Кравченко Драгоценный теперь, когда работодатель его стал стар и беспомощен, отбросил всякую критику в его адрес и почитает его за родного отца. Возится с ним, заботится о нем
Вот и жену, ее, Катю, фактически оставил уехал, променял на Чугунова.
Она прежде думала рассчитывает на наследство Драгоценный. Чугунов бездетен, одинок, а капитал у него фантастический.
Но нет, не в деньгах дело.
Деньги немалые суммы каждый месяц Драгоценный кладет на ее кредитную карту. И она деньги берет и тратит.
Ну уж нет, в Электрогорск я точно не поеду. Мало ли что
Мало ли что случается В одном и том же городе с интервалом более полувека такие происшествия одно жуткое, а второе очень странное
Да, насчет того, откуда она обо всем этом знает про канадского шамана, про выздоровление Чугунова, про Монте-Карло, чтоб его черти взяли
Так Драгоценный звонит не ей, другу детства Сережке Мещерскому. А тот как по испорченному телефону Кате.
Больше всего Мещерский страшится их с Драгоценным развода. Хотя чего ему-то беспокоиться? Выходит, есть причина. Ох, парни
На фиг вас всех. И мужа, и друга детства, и ну того, другого, о ком порой думаешь, хотя и запретила это себе.
Там все ложь, так похожая на правду, или правда, похожая на ложь. И совсем, совсем, совсем ничего личного Хотя как сказать.
Как-то тут среди ночи ее разбудил звонок по мобильному. Номер высветился иностранный. Она решила, что это Драгоценный, а потом, услышав ту тишину ту особенную тишину, поняла, что нет.
А может, то все приснилось.
Оттуда никаких звонков в принципе проистекать не может.
Это как путешествие в Аид.
Итак аидом этим самым, преисподней, тленом мертвечины попахивает и в Электрогорске. И за полвека дух этот все еще не выветрился. Один случай жуткий, второй странный.
Ничего хорошего нет в том, когда в считаные дни происходят вот такие совпадения. Одно и то же место происшествия.
Я в Электрогорск все равно не поеду. И этим то есть тем делом заниматься не стану. И лучше не просите меня. Даже имя этой Зыковой должно сгинуть
Но в Электрогорске про Любовь Зыкову не забыли?
Кто это сказал? Старуха-архивариус?
Но ведь меня, собственно, никто и не просит лезть в это дело.
Только вот Гущин с его оперативным опытом, когда пришли данные по делу о мертвеце во внедорожнике, там, в Электрогорске, на перекрестке сразу что-то почуял.
Что-то неладное
И пусть она, Катя, десять раз повторила себе, что это просто несчастный случай, она ошибается.
Больше всего сейчас на свете Кате хотелось, чтобы ее телефон мобильный позвонил. И одиночество этот морок за столиком под полосатым тентом летнего кафе с отличным видом на реку рассеялся от голоса кого угодно Анфисы, душки Мещерского, мрачного Драгоценного, так и не простившего ее, или того другого голоса, все еще хранимого в памяти, произносившего русские слова без всякого иностранного акцента