Через два дня. Октябрь 1993 года. Подмосковье.
Ну вот и все. я со вкусом поцеловал ойкнувшую Наташу в сладкие губы: Сейчас снимем копии с квитанций и отвезем их в суд, а потом у тебя будет день отдыха, а у меня еще дела по работе в министерство надо заехать.
Конечно, в Министерстве внутренних дел меня никто не ждал, это был лишь повод уехать из съемной квартиры одному, но тут нашла коса на камень.
Я она дома не останусь. Наташа насупилась, и я понял, что придется уступить.
Ладно, завезу тебя куда скажешь, потом вернусь за тобой.
Куда могла поехать молодая поросль петербуржской интеллигенции?
Это платиновое чудо попросила завести ее в Русский музей. Я подтянул к себе карту города Москвы и заскрипел зубами. Конечно, Москва город огромный, и очень деловой. Тут на одной улице могут делать революцию, а на соседней впаривать иностранцам матрешек и балалайку, но, если новая история пойдет по другому пути, и разгоряченная десятитысячная толпа сторонников Верховного совета пойдет не в сторону Смоленской площади, а, прорвав жидкие милицейские кордоны на Крымском мосту и Зубовском бульваре, почувствовав кураж и уверовав свои силы, рванут по улице Остоженка прямо на Кремль? Вряд ли их заинтересуют хранилища Пушкинского музея, но, все-же.
Может быть на ВДНХ тебя отвезти? робко предложил я противоположную часть столицы: Там интересно.
То же самое, что и Лужники, только торговцев меньше! фыркнула Наташа: А макет ракеты носителя и борщ в тюбике мне не интересно второй раз смотреть, я их в детстве видела. Я же с тобой в музей Красной армии ходила, и ничего не сказала.
В музей армии ты со мной зашла на двадцать минут
И ты там успел попасть в историю Тебе, наверное, просто сказали, что в музей не пустят, вот ты и ушел оттуда так рано. А так-бы мне пришлось смотреть несколько часов на дурацкие автоматы и пушки.
Конечно, в историю (позавчера это вообще было названо скандалом, сегодня, очевидно, Наташина ирония чуть-чуть угасла) я не попадал, это были осознанные действия, но об этом уместнее будет рассказать позднее.
Как дремучий провинциал я не смог сразу назвать достойную альтернативы музею на Волхонке, чем любимая и воспользовалась, повиснув у меня на шее.
Ладно, но только пообещай ты заходишь в музей и никуда не уходишь из него, пока я тебя там не найду. Если до закрытия я не подойду, мало ли что может случится, тогда ты едешь сразу сюда, никуда не заезжаешь и нигде не гуляешь. Мы договорились?
Дождавшись недовольного кивка головой я подхватил свою подругу под руку и повел к машине, к которой я уже успел привыкнуть, юркий «французик» нравился мне все больше и больше.
Сегодня мы с подругой посетили правление дачного общества, где находился двухэтажный дом, оставшийся в наследство и жилищную контору в Одинцово, которая обслуживала новенький девятиэтажный кирпичный дом, также попавший в завещание.
Как я и предполагал, за смешные деньги кассиры ЖЭКа и дачного общества выписали нам приходные ордера, подтверждающие, что Наташа еще до того, как получить свидетельство о наследстве, заплатила половину членских взносов в садоводстве за текущий год и квартплату за квартиру на шесть месяцев, что делало все доводы теток сутяжниц несостоятельными. Конечно, в корешках к ордерам стояли «правильные» даты, что, в условиях современного бухгалтерского учета было совершенно безопасно. Чтобы вывести нас и тетенек кассиров
на чистую воду, потребовалась бы внимательная работа нескольких ревизоров, которую, естественно, никто и никогда не организует. В дополнении к финансовым документам я, представившись участковым взял у жильцов квартиры и дачников, отдыхавших на даче, объяснения, что троюродный братец Юрик, сразу после смерти тети, сдал квартиру и дачу за неплохие деньги, посторонним людям, без согласования со вторым наследником, то есть Наташей, о чем, я уверен в этом, забыл уведомить Государственную налоговую службу Российской Федерации.
В съемную квартиру ехать не хотелось, и мы заехали в Москву. Не знаю, судьба или случайность, но мы оказались в окрестностях парка Горького. Толпы народу катались на каруселях, задорно визжали на американских горках, ели мороженное, фотографировались с мартышками и манекенами в черных балахонах, с пластиковыми косами в руках, а где- то там, в трех километрах севернее, в отключенном от всех достижений цивилизации, при тусклом пламеня свечей строили планы на завтрашний день президент России Руцкой (наверное, исторически правильней будет сказать Лже-президент, и его команда министров и прочих выдвиженцев. А завтра опять будет кровь на асфальте, громкие слова с балкона Белого дома, паника милиции, которую умеренными порциями, «с задачей поэтапно остановить толпу, последовательно вводя в дело заслоны из малых сил», и Софринская бригада особого назначения еще не потеряла несколько человек, не перешла на сторону президента Руцкого, и не поехала в Останкино, незаметно для себя и других, вернувшись на сторону президента Ельцина.
Говорят, что вход в парк Горького платный. Я не знаю, мне заплатить не удалось. Мы поставили машину у какого-то забора, прошли через забитый техникой хозяйственный двор, пролезли между, неплотно закрытых створок металлических ворот и оказались на заасфальтированной дорожке парка, возле карусели с космическими кораблями. Погуляли по узким дорожкам, съели по огромной датской сосиске, вставленной в булку у нас в Сибири таких еще не было, у нас в хот-дог вкладывали две сосиски, полюбовались монументальным зданием министерства обороны на противоположном берегу Москвы реки и, часов в десять вечера поехали в наше временное пристанище, благо, что проблемы муниципального транспорта нас не волновали.