"Миленький"? переспросил фон Штраубе.
Ага, что-то вроде Тогда и свела она меня с этим хлюстом, не то он масон, не то еще какой халдей Вдвоем-то они меня и подбили. Главное даже не за деньги, ей-Богу! Не такой
все же Иуда. Просто ей напоследок угодить хотелось, околдовала прямо, да и жизнь, думал, все равно решена На шпионство я бы все равно не пошел, не из таковских; а тут, гляжу, бумажки-то им нужны тьфу, никакой в них такой секретности, никакого ущерба для отечества. Всякая архивная дребедень, вся их секретность вышла лет полтораста назад. Мне как штабному из военного архива вынести что раз плюнуть, а он, этот хлюст, он историей нашей, понимаешь, интересуется. И не упомню уже, сколько я ему тех архивных бумаженций попереносил. Он какие-то списки делал, а я бумаги потом назад, в архив, и вроде ничего такого. Ну, а он меня, как бы для общего просвещения, на бирже в акции играть приобщил. Сам же мне двадцать тысяч одолжил и посоветовал, какие акции прикупить. Долгов я уж не боялся: семь бед один ответ; прикупил, что он посоветовал: для начала "Суэцкий канал", там заваруха была, акции упали до семи копеек за штуку. Только купил политика вся тут же переменилась (помнишь, было дело?), и акции мои сразу вверх. Да как! С двадцати тысяч до трех миллионов в одну неделю допрыгнула цена! Вот он, я думал, фарт! Жизнь спасена! Со всеми долгами рассчитался, дом дядюшкин, почитай, заново отстроил, по последней технике, а то за сто лет все в труху превратилось Главное как он, хлюст, сумел вычислить?.. И по-благородному получилось: вроде бы не с его стороны расплата, а с моей фортуна. И бумажки эти старинные, что я ему носил они тут ни с какого боку.
А что ж, бумагам этим такая цена?
Да ты слушай, слушай дальше!.. Я-то обычно, когда эти документы клал назад, в них и не заглядывал вовсе, а тут однажды взял да и заглянул. Смотрю а бумаги уже не те, подделка! Ловкая, конечно, так сразу не отличишь; только все там шиворот-навыворот!.. Он обеими руками схватил полный бокал и выпил из него, как пьют из бадьи, в глазах застрял неподдельный ужас.
Так что там, в бумагах? спросил фон Штраубе, крайне заинтригованный. Сам говоришь, никаких секретов, одна только старина.
То-то и оно, что старина! гулко, как из могилы, отозвался Бурмасов. Это, брат, самое страшное, что старина! Я тебе такое скажу мурашки по коже Ежели ты не из трусов Все еще знать желаешь?
Да хватит меня стращать! не выдержал фон Штраубе. Взялся так уж говори до конца!
Ну, слушай до конца, коли такой храбрый Вся история наша получается другая, переиначенная!.. Я почему заметил: род наш, Бурмасовский, древний, из бояр, при всех царях служили. Прежде, чем отдать ему подлинные документы, я любопытства ради кое-что там про своих предков почитал. А тут гляжу все по-другому! Были Бурмасовы на одних должностях стали на других, были им одни имения и чины пожалованы стали другие. А настоящих Бурмасовых вроде как и не было никогда! Вымарал, аспид, из истории!
Чем же ему Бурмасовы не угодили? усомнился фон Штраубе, хотя вся эта чехарда с бумагами все больше интересовала его, он даже чувствовал тут какое-то дальнее соприкосновение со своим делом.
Да пойми, воскликнул тот, пойми, не в Бурмасовых суть! Он все другим сделал, всю историю нашу! Вроде как заново снял все синема, змей! А того, прежнего вроде как и не было!.. Он потому и с акциями этими угадал, что сам все это синема делает!.. И Суэцкий канал другой! Да что там канал! Сама тысячелетняя Русь-матушка другая теперь! Другая империя!.. А может, она теперь и вовсе того А то и весь мир! Может, у него таких, как я, иуд армия целая по всему миру! А уж какую пропасть он, подлец, всем нам предуготовил теперь иди гадай!.. Бурмасов сбоднул лбом бокал со стола, тот разлетелся хрустальными осколками, уронил голову на руки и зарыдал пьяно. За всхлипами слышалось только: "Иуда я, иуда, ах, иуда!"
Фон Штраубе не знал, верить ему или нет. Было во всем этом что-то белогорячечное. Но он с каждым мигом все больше верил. И ощущал дыхание этой тайны все ближе и все большую ее похожесть на его Тайну. К тому же Бурмасов вдруг оторвал голову от стола, посмотрел на него почти что осмысленным взором и внезапно проявил способность к трезвомыслию.
Видать, не я один знаю, сказал он. Похоже, слежка за мной. Нынче, когда ты в дверь звонил, я в окно выглянул, а там, позади тебя, двое в котелках. Точно говорю: шпики! Уж я-то ихнюю породу Следят Может, в шпионаже подозревают Да будь я просто шпионом был бы счастлив! Пожалуйте! Хоть в Сибирь, хоть на расстреляние! Готов! Но что следят это точно
Да, только не за тобой, а за мной, с внезапным безразличием к этой теме бросил фон Штраубе.
Бурмасов снова вытаращил глаза:
С какой еще стати? Ты ври, да не
Сроду не врал, сердито сказал фон Штраубе.
Это верно, согласился Бурмасов. Ваш брат, немец да ладно,
ладно, не ярись насчет приврать ваш брат почестней нашего Но тогда изволь, объяснись за что?
Фон Штраубе, несмотря на природную замкнутость, давно уже ощущал потребность перед кем-то выговориться. Сейчас предоставлялся тот самый случай: Бурмасов едва ли пойдет доносить, да, проспавшись, и не вспомнит, что накануне было сказано. Потому с легкостью, какая не пристала подобной теме, ответил: