Оружие, валюты сколькото, патроны, говорит Ковров. Ничего особенного.
Не может этого быть, говорю я ему. Не может быть, чтобы в таком удобном доме и такие хитрые люди ничего не спрятали. Дай мне разрешение произвести в этом доме обыск.
Не поднимай паники, говорит Ковров. Дом осмотреть можно. Допустим, жилищный отдел собирается ремонтировать дом, и в нем необходимо произвести тщательный технический осмотр
Дали мне людей, и пошли мы на мою прежнюю квартиру. Борецкой там, понятно, и духу не осталось, все ценные вещи из особняка розданы были различным музеям, а в доме обитали самые обыкновенные жильцы, вселенные по ордерам жилищного отдела. Для осмотра дома это обстоятельство создавало дополнительные трудности: что ни комната, то новая семья, однако жильцы встретили нас приветливо и всячески старались облегчить нашу работу.
В течение двух суток обстукали мы все стены, облазили и чердак, и подвалы, отдирали обои, поднимали паркет, каждую ступеньку на лестницах ощупали, проверили дымоходы и отдушники, короче говоря, произвели такой технический осмотр, какого ни один строитель в жизни не производит, и ничего не нашли.
Попутно, во время осмотра, я от жильцов узнавал, кто бывает в доме. Примечательного ничего не обнаружил. В доме ночевал иногда мужикмолочник, но его дальше кухни не пускали, да и сам он от своих бидонов отойти боялся.
Явились мы после обыска к Коврову.
Ну что? спрашивает он.
Да ничего, говорю я.
Вот тото и плохо, что «ничего», говорит он. Плохие вы следопыты. Опасаюсь, как бы этот самый архив мимо нашего носа не провезли
Тут ясно я увидел, как мало он на меня надеется, и обидно мне стало, но сам понимаю, опыта у меня никакого и работник я действительно посредственный.
У меня тут на примете старьевщик с молочником, говорю и сам понимаю пустяки говорю, но ведь надо же чтонибудь сказать.
Старьевщики и молочники, конечно, народ интересный, говорит Ковров, но их больше писатели в юмористических рассказах расписывают, а ты менее колоритными личностями займись, умный враг всегда самым незаметным обывателем выглядит.
Поблагодарил я его за совет и решил всетаки познакомиться с молочником, и вообще со всеми, кто бывает в этом близком моему сердцу доме.
Рассказывать, конечно, о всех своих поисках и знакомствах и долго, и скучно. Жильцы и гости ихние оказались самыми обыкновенными людьми, молочник был тоже обыкновенным мужиком, и в отношении его смутило меня только одно,
что приезжал он откудато изпод Пскова. Далеко от Петрограда, но не это меня смутило, тогда в Петроград многие крестьяне из самых отдаленных деревень приезжали и отличные вещи задешево на продукты выменивали. Другое смутило. Вспомнил я, что этот самый «племянник» Борецкой, который так ловко обвел меня вокруг пальца, по рассказам, тоже учительствовал гдето под Псковом. И вот втемяшилась мне мысль, что молочник и есть этот самый племянник.
Попросил я одного из жильцов известить меня, когда приедет крестьянин, мол, тоже хочу у него масла купить. Надо сказать, что крестьянин этот из такой дали не молоко, конечно, возил, а масло и сметану, и молочником его просто так, по привычке, называли. Да это и понятно: выгодно ли было бы молоко изпод Пскова в Петроград везти!
Разумеется, за особняком я не перестал наблюдать, но жилец тоже оказался человеком аккуратным и вскоре позвонил ко мне утром на квартиру по телефону.
Приехал молочник говорит. Я его предупредил, чтобы он для вас масла оставил. Приходите после службы.
Эх, думаю, перестарался жилец! Тебя просили меня предупредить, а ты и молочника предупредил Впрочем, тогда это было естественно такие услуги добрым знакомым оказывать, и ничего необычного в подобной просьбе молочник не мог усмотреть. Однако пуганая ворона куста боится!
Дождался я времени, когда в учреждениях занятия кончаются, и пошел за маслом, готовый к встрече со старым знакомым.
Захожу с парадного крыльца, вызываю жильца.
Здесь? спрашиваю.
Как же, как же, сообщает жилец. Дожидается вас.
Идем мы в кухню и что же? Сидит там обыкновенный псковской мужик без малейшей подделки. Поздоровались мы.
Ан уж думал, не придете, говорит мне приезжий.
Как можно! отвечаю. Да ведь службу не бросишь.
Против порядка, конечно, не пойдешь, соглашается приезжий.
Потолковали.
Вы, что же, ночуете здесь? спрашиваю.
Заночую, отвечает продавец. Завтра куплю коечто для дома и поеду.
Поторговались.
Наживаешься, отец, говорю.
Где уж! отвечает он. А впрочем, разве такой город, как Питер, без спекулянтства построили бы?
Что ж, ты и у себя под Псковом хочешь Питер выстроить? шучу.
Зачем? отвечает Нам не до жиру
Купил я у него масла и пошел восвояси. Отнес покупку Железновым, попил у них чайку, задумчивый сижу, молчу, смутно у меня на душе.
Подходит ко мне Виктор, кладет руку на плечо.
Дело? говорит.
Дело, говорю.
Трудное? говорит.
Трудное, говорю.
Вижу, хочется ему мне помочь, а расспрашивать, знает, не полагается.
Секрет? говорит.
Секрет, говорю.
Вернулся домой и решил не бросать своего молочника, не останавливаться на полдороги: коли занялся молочником, так уж заниматься им до конца. Масло маслом, а ну как Обманули меня раз эти псковские не верю я им больше! Может, он действительно просто спекулянт, а всетаки надо проверить, что он из Петрограда повезет.