Так в чём дело, мильтоны? На каком таком основании мы посреди ночи врываетесь в чужой дом?
Самый наглый, да? сквозь зубы процедил Осип.
А если и да, то что? прищурился матрос. Бить будете? Как при старом режиме? А я, между прочим, всей душой за революцию болел, винтовки в город подпольщикам возил. У меня даже благодарственная грамота имеется! Показать?
Он дёрнулся, чтобы встать.
Потом покажешь, сказал я.
Он сел и замолчал.
Показалось мне или нет, но в том момент, когда Брылов пытался вскочить, его взгляд был прикован к одному из предметов, что стоял на обычном кухонном столе, покрытом вместо скатерти, газетой.
И я кажется, понял, к какому. Это была стеклянная банка, доверху наполненная светло-серым веществом, чем-то похожим на комок сахарной ваты.
Осип, посмотри, кивнул на банку я.
Шор подошёл, взглянул и сразу отпрянул.
Пироксилин!
Брылов словно ждал этой секунды, он кинулся на меня, пытаясь отобрать револьвер, но я врезал ему в скулу. Голова моряка дёрнулась.
Хватит, Брылов! Хочешь, чтобы я тебе ногу прострелил?
Не хочу! признался моряк.
Зачем тебе пироксилин?
Рыбу хотел глушить.
Да он издевается, гад! ринулся к нему Осип, вскинув кулак.
Брылов закрыл глаза.
Ладно! Ваша взяла, мильтоны! Я всё расскажу
После того, как моряк открыл рот, он его практически не закрывал. Показания лились рекой. А в конце Осип подозвал меня, чтобы показать рукав матроской куртки Брылова. На правом рукаве её была кровь.
Видишь? Похоже, кровь свежая. Странно, что не замыл.
Я кивнул и вернулся к допрашиваемому.
Это всё?
Всё без утайки.
Не всё, вздохнул я.
Гражданин начальник, ей-богу: как на духу говорил!
Нет, Брылов. Ты забыл упомянуть, как вчера убил Гаврилова.
Вы и это знаете, опустил голову Брылов.
Мы многое знаем. А теперь я узнал, почему ты его убил. Когда я назвал фамилию, ты даже не спросил, кто это. Значит, вы были знакомы.
Ходили когда-то на одном корабле, шумно выдохнул воздух сквозь ноздри Брылов. А потом Гаврилова списали на берег, он подался в угро. Когда я увидел его возле дома, где прятался Панов, сразу понял: не случайно. Я не хотел его убивать Мне пришлось это сделать.
Мои пальцы сжались в кулаки, я заставил себя сделать паузу, досчитав в уме до десяти.
Осип, сними с него показания. А потом убедись, что он всё подписал.
Сделаем, коротко произнёс Шор, с ненавистью разглядывая Брылова.
Было раннее утро, почти все заведения на улице ещё не открылись, но разноцветная вывеска «Русский салон для стрижения и брижения братьев Воган» свидетельствовало, что цирюльня начинала работу с восьми.
На моих часах была четверть девятого.
Я вошёл в салон.
Толстый маленький парикмахер, скучавший без клиентов, отложил газету в сторону и встал с кресла. На его широком лице расплылась фальшивая улыбка.
Милости прошу! Побрить, подстричь? Если хотите сделаем причёску по последнему парижскому каталогу
Я машинально тронул рукой голову. Что-то за делами и заботами, действительно, давненько не наведывался к парикмахеру и порядком зарос. Правда, Настя убеждала, что мне так идёт, но и служба в армии, в милиции, полиции, а потом ещё и уголовного розыска советской России двадцатых, приучила меня носить короткие
стрижки. Вдобавок, это ещё и очень практично и удобно.
Простите, на вывеске написано, что это салон братьев Воган Вы кто-то из них? спросил я.
Парикмахер усмехнулся.
Увы, братья Воган давно уже в Берлине. Я выкупил у них дело, но вывеску менять не стал. Среди клиентов так много людей консервативных Но вы можете не переживать: стригу я ничуть не хуже братьев!
Значит, это вы гражданин Архипов, теперь уже улыбнулся я.
Да, а что?
Ничего хорошего для вас. Вы арестованы, Архипов. И да, кстати, Панов прячется у вас в подсобке да?
Да, взволнованно кивнул парикмахер.
Он всё ещё спит?
Архипов снова кивнул.
Чудесно. Тогда давайте не станем шуметь и тихонечко проведаем нашего общего друга. Вы меня поняли, Архипов?
Понял.
Тогда пошли.
В небольшой подсобке при цирюльне стоял стойкий аромат винокурни. По нему сразу можно было понять: выпито вчера было изрядно.
Панов лежал на животе, его левая рука безвольно свисала на пол.
По такому случаю я прихватил с собой пару наручников. Громоздкие, неудобные, ещё дореволюционные но ничего лучшего в нашем распоряжении пока не было.
При нашем появлении Панов даже не почесался, продолжил храпеть как ни в чём ни бывало.
Набрался? поглядел я на Архипова.
Тот понуро вздохнул.
В одну харю бутыль самогонки выжрал. На нервах весь был.
На нервах Ничего, это дело поправимое. Отправим его на «курорт», там его нервы вылечат.
Я поставил колено на спину Панова, схватил обе руки и защёлкнул на них наручники.
Ну вот, теперь порядок. Кстати, гражданин Архипов, собирайтесь и закрывайте парикмахерскую.
Да, но я
Там разберёмся, сказал я.
Вечером нас с Барышевым дёрнули к Дерибасу.
Терентий Дмитриевич приветствовал нас улыбкой.
Давайте, товарищи, делитесь успехами!
Ну какие успехи, товарищ Дерибас Так, трудовые будни, попробовал отшутиться Барышев.
Не прибедняйтесь! Думаете, я не узнаю, что вы этот самый «Комитет справедливости», что у меня вот тут, в печёнках, сидел, в полном составе приняли!