Так в течение часа, прошедшего с момента начала атаки, одна бригада конфедератов остановила натиск целой федеральной дивизии, потерявшей при этом более трети своих людей. Потери южан, напротив, были ничтожны. Южане могли лишь посмеиваться над глупостью своих врагов. [284]
В сущности, на последующих фазах боя у каменной стены можно было бы и не останавливаться, поскольку они в точности повторяли атаку дивизии Френча, Едва поредевшие бригады последней отступили к Фредериксбергу, как ей на смену выступила новая жертва дивизия Хенкока. Как и ее предшественница, она была выстроена в три последовательные линии, каждую из которых составляла бригада в сомкнутом боевом порядке. Казалось, что они нарочно образовали очередь, чтобы получить свою долю свинца и железа, и конфедераты щедро отвесили им и того, и другого.
Их артиллерия вновь закидала наступающих снарядами, а пехота встретила непрерывным ружейным огнем. Передовая бригада Зука недолго смогла продолжать наступление в таких условиях. Напрасно Хенкок, дерзко бравировавший верхом на коне во главе своих войск, выкрикивал подбадривающие слова и призывал угостить неприятеля штыками. Северяне, по его же собственным словам, таяли под огнем вражеской пехоты, «как снег, падающий на теплую землю», и, чтобы они совсем не исчезли, Зуку пришлось увести жалкие осколки своей бригады в тыл.
Однако вторую линию дивизии Хенкока не удалось остановить и отбросить с такой же быстротой и легкостью. Ее составляла ирландская бригада Мигера, та самая ирландская бригада, которая проявила столь исключительное мужество в сражении на Энтитеме. В день Фредериксбергской битвы почитатели святого Патрика были по-прежнему исполнены отчаянной храбрости. По свидетельству очевидца, каждый из них шел в бой «с зеленой веточкой на кепи и с веселым и вместе с тем кровожадным блеском в глазах». Приказ примкнуть штыки привел бригаду в яростный восторг, и один из ирландцев воскликнул: «Черт побери! Да это самая подходящая штуковина для этих сукиных детей!»
Но южане не дали им возможности пустить эту «подходящую штуковину» в дело. Бригада Мигера, правда, выдержала их огонь с удивительным бесстрашием и сумела продвинуться значительно дальше, чем любая другая из федеральных частей. Однако за 50 ярдов до стены ирландцы были вынуждены остановиться, не в силах преодолеть эти последние метры. Они, тем не менее, не пожелали отступить, не [285] обменявшись с повстанцами парочкой-другой залпов, и в течение некоторого времени сохраняли свое угрожающее положение напротив бригады Кобба. По трагическому совпадению один из противостоявших им полков 24-й Джорджианский состоял из таких же ирландских эмигрантов, но только в серой униформе. Те, конечно, узнали уроженцев своего родного острова, и один из них воскликнул: «Да ведь это ребята Мигера! Какая жалость!»
Впрочем, жалость не помешала ирландцам-южанам вместе с остальными полками бригады Кобба хладнокровно расстреливать из укрытия своих соотечественников.
Залп следовал за залпом, и вскоре подступы к каменной стене были завалены убитыми и ранеными с зелеными веточками на синих кепи. Наконец, пришел черед и ирландцам отступить. Сохраняя порядок, они отошли к Фредериксбергу, оставив на поле боя 545 убитых и раненых (из 1200 человек, пошедших в эту атаку).
Следовавшая за ними третья из бригад Хенкока под командованием Колдвелла попыталась овладеть каменной стеной при помощи флангового маневра. Два полка из ее состава получили приказ повернуть направо и охватить позицию Кобба с севера. Этот маневр, однако, привел только к ненужным жертвам, и оба полка, приблизившись к стене почти на 40 ярдов, были моментально отброшены анфиладным ружейным огнем.
Тем не менее командовавший фланговой группой 23-летний полковник Майлз счел, что штыковая атака более значительными силами в том же направлении все же может иметь успех. Он обратился к командиру своей бригады с просьбой позволить еще раз предпринять такую атаку. Колдвелл, однако, был достаточно благоразумен и отклонил просьбу юного полковника.
Тогда Майлз решил обратиться к генералу Оливеру Ховарду, командиру очередной дивизии из корпуса Коуча, которая как раз выдвигалась из Фредериксберга на рубеж атаки. Правда, прежде, чем полковник успел исполнить свое намерение, шальная пуля прострелила ему шею. Зажимая рукой кровоточащую рану и с трудом держась в седле, Майлз подъехал к Ховарду и изложил свою просьбу. Не успел Ховард [286] ему ответить, как от генерала Коуча прискакал адъютант, который также привез приказ произвести штыковую атаку на левый фланг бригады Кобба. Ховард уже собирался выполнить это распоряжение, когда к нему прибыл еще один ординарец, на этот раз от Хенкока с просьбой скорее вести свою дивизию в наступление и спасти от совершенного уничтожения остатки его бригад. Ховард видел перед собой усеянное телами поле и тщетно пытавшиеся закрепиться на нем поредевшие части. Он недолго колебался в выборе.
Отказавшись от штыковой атаки, которую требовали от него Коуч и Майлз, Ховард двинул свою дивизию вперед по следам двух предыдущих атак. Правда, когда он прибыл на место действия, оказалось, что поддерживать и даже спасать от разгрома уже некого. Дивизия Хенкока была практически уничтожена или рассеяна огнем артиллерии и пехоты южан. В тот день она потеряла 2100 человек, что составило 42 % от ее состава. Большинство из солдат лежало теперь на подступах к каменной стене, представляя собой дополнительное затруднение для свежей наступающей дивизии. Участвовавшие в этой атаке солдаты Ховарда вспоминали впоследствии, что они то и дело подскальзывались на мокрой от крови траве или спотыкались о чье-нибудь бездыханное тело.