Однако батареи конфедератов молчали. Генерал Ли считал, что их время еще не пришло, и приказал не тратить зарядов попусту. Канонаду продолжала только артиллерия федералов, словно задавшись целью сравнять город с землей. Наконец, когда в 2 часа стало заметно, что весь Фредериксберг охвачен огнем, Бернсайд решил, что в преисподней, в которую он превратил город, уже не может быть никого живого, и приказал прекратить канонаду. Понтонеры вернулись на рабочие места и взялись за инструменты, но вдруг из Фредериксберга снова зазвучали выстрелы. Бомбардировка оказалась для миссисипцев, рассеянных по всему городу, не опасней, чем стрельба из ружья для комариного роя. Заняв новые, удобные для ведения прицельного огня пункты, они по-прежнему были готовы оспаривать у неприятеля каждый шаг.
Препятствие могло показаться непреодолимым, но тут начальник артиллерии северян генерал Хант подал Бернсайду хороший совет: переправить часть пехоты на левый берег в лодках и выбить упрямых миссисипцев из города прямой атакой. Эта десантная операция, приказ о которой был немедленно отдан, прошла успешно. 7-й Мичиганский и 20-й Массачусетский полки высадились прямо перед городом и, получив вскоре подкрепление, вступили на его изуродованные улицы. Миссисипцы по приказу Лонгстрита не приняли бой и отошли к центру Фредериксберга. В этом деле они потеряли 20 человек убитыми и ранеными и б пленными.
Федералы получили наконец возможность беспрепятственно закончить мост, что они и сделали к 4-м часам дня. Однако в это время солнце уже клонилось к закату, наступали короткие зимние сумерки, и о проведении задуманной атаки [269] нечего было и помышлять. Бригада Берксдейла сделала свое дело, задержав наступление неприятеля на целые сутки, и до ночи Самнеру удалось переправить на левый берег только дивизию Ховарда.
Такая задержка была, конечно, на руку генералу Ли. Убедившись в серьезности намерений Бернсайда, он уже послал за генералом Джексоном и его «пешей кавалерией». Но Каменная Стена не мог привести к Фредериксбергу весь свой корпус к следующему утру. Его дивизии были несколько разбросаны: Таллисрерро, стоявший у станции Ганни, появился на поле предстоящей битвы лишь к вечеру 12 декабря, а Эрли и Хилл едва успевали от бродов нижнего Раппаханока к утру 13.
Но Бернсайд не воспользовался оплошностью врага. Он действовал так, словно между ним и Ли был заключен договор, обязывающий его не начинать атаку, пока противник не соберет все силы. Вместо того, чтобы решительно атаковать хотя бы в полдень 12-го, а к тому времени утренний туман, ставший в последние дни частым гостем на берегах Раппаханока,
обычно рассеивался, Бернсайд медлил, ожидая, пока обе гранд-дивизии переправятся на другую сторону. Эта операция заняла почти весь день и была завершена лишь к 5-и часам вечера 12 декабря.
В это время командующий Потомакской армией лично выехал на позиции своей армии с последней инспекцией. Генерал Франклин, встретивший его на левом фланге, сделал в тот вечер последнюю попытку убедить упрямого генерала нанести решающий удар не по высотам Мари, а в другом месте. Участок оборонительной линии повстанцев напротив позиций левой гранд-дивизии был для этой цели самым подходящим местом. Расположенные там высоты не были так круты и голы, их покрывал довольно густой лес, дававший атакующим определенные преимущества. На это и обратил внимание Бернсайда командир левого фланга северян, предложив ему провести главную атаку силами его гранд-дивизии и ограничиться в районе Фредериксберга простой демонстрацией. Аргументы Франклина были столь убедительны, что даже упрямый Бернсайд, казалось, заколебался. Пообещав обдумать это предложение, командующий отбыл в свою штаб-квартиру в домик Филипса на Страффордских высотах. [270]
Но надежды Франклина на благополучное решение были преждевременны. Его доводы действительно заставили Бернсайда задуматься, и всю ночь он опять просидел над картой, дымя сигарами и прихлебывая виски. Но ни то, ни другое не помогло ему придти к правильному решению, и к утру Бернсайд был более, чем когда либо уверен в необходимости атаки высот Мари. В 8 часов утра он отправил Франклину соответствующий приказ, и командир левой гранд-дивизии с разочарованием убедился, что его вчерашнее красноречие пропало зря.
Между тем полученный Франклином приказ звучал довольно странно. Бернсайд предписал ему послать в атаку по крайней мере дивизию, чтобы та прошла через Смитфилд и, если это окажется возможным, взяла высоты близ дома капитана Гамильтона. Франклин, считавший, что серьезную атаку нельзя предпринимать силами одной дивизии, решил, что от него требуется провести демонстрацию, и ограничился исполнением буквы приказа командующего. Он выбрал дивизию Мида из корпуса Рейнольдса, приказав последнему двинуть в поддержку запланированной демонстрации дивизии Гиббона справа и Даблдея слева. Всего во всех трех дивизиях насчитывалось около 16 тысяч человек (у Мида и Даблдея по 5 тысяч, а у Гиббона почти 6), и с этими силами Франклин собирался изображать штурм правого крыла конфедератов.