Особенно тяжелое зрелище представлял из себя Кровавый угол, где тела были по большей части обезображены многочисленными попаданиями ружейных и картечных пуль и лежали в траншеях бесформенными грудами. Только на участке длиной 15 и шириной 12 ярдов, по подсчетам одного офицера-северянина, покоилось 150 мертвых тел, и это был еще не предел плотности. «На закате, вспоминал генерал Портер, мы увидели, что мертвые враги лежат грудами друг на друге, в некоторых местах в четыре слоя, представляя собой все ужасные виды увечий. Под кучей быстро разлагающихся трупов было заметно конвульсивное подергивание конечностей раненые были все еще живы Это место очень точно названо Кровавым углом».
Разумеется, и речи быть не могло о том, чтобы размещать войска в этом морге под открытым небом, и генералы северян благоразумно отвели свои части на исходные рубежи [402]. Предварительно они приказали захоронить убитых, и, выполняя это распоряжение, федералы стащили всех лежащих вокруг мертвецов в и без того заваленные телами окопы и сбросили на них сверху бруствер. Но такая могила оказалась не слишком надежной, и земля в некоторых местах просела, представив на всеобщее обозрение разлагавшуюся человеческую плоть. «Кажется просто невероятным, какая перемена произошла менее чем за неделю, вспоминал капеллан одного из федеральных полков, снова оказавшийся вблизи Кровавого угла через несколько дней. Волосы и кожа отвалились от черепов, а мясо от костей, и все это издавало отвратительную вонь. Многие солдаты заткнули свои ноздри зелеными листьями. Подобные сцены кажутся слишком отталкивающими, чтобы о них писать. Однако как еще передать точное представление о том, что здесь произошло и выстрадано».
Битва 12 мая была лишь одним из эпизодов невиданного противостояния двух армий у Спотсилвейни. Даже после провала своих атак на центр мятежников Грант не пожелал признать поражения (похоже, такого слова для него просто не существовало) и продолжил свои попытки прорвать оборону конфедератов. «На этот раз мы столкнулись с человеком, который либо не знал, когда он побит, а когда нет, либо плевал бы даже на потерю всей своей армии, лишь бы он мог довести дело до конца», писал о Гранте один из солдат Северовирджинской армии, и в этом кратком высказывании отчетливо видна вся суть стратегии федерального главнокомандующего. Но траншеи были таким фактором, с которым не мог не считаться даже победитель Чаттануги, ведь все попытки прорвать 6-мильную оборонительную линию оказались безуспешными. Они лишь удлинили списки погибших и раненых, костьми которых снова были усеяли подступы к фортификационным сооружениям южан. Наконец 20 мая, в нарушение своего принципа «никогда не маневрировать», Грант снялся с позиций у Спотсилвейни и, обойдя линию вражеских траншей, двинулся на юг. Генералу Ли оставалось только следовать за ним, заслоняя своей армией подступы к столице Конфедерации. Ли тоже направился вглубь штата Вирджиния навстречу неизбежному поражению. [403]
Несмотря на все последующие кровавые столкновения у Спотсилвейни, четверг 12 мая стал для солдат обеих армий одним из самых ужасных дней за всю гражданскую войну. «Я никогда не думал, что мне будут верить, если я стану рассказывать об ужасах Спотсилвейни»,
сказал о нем федеральный солдат. «Сражение, происшедшее в четверг, было одним из самых ужасных столкновений, которые только окрашивали человеческой кровью подножие Господа Бога», вторил ему рядовой из Северной Каролины.
Именно на 12 мая приходится пик потерь, понесенных как северянами, так и южанами, за все двухнедельное противостояние у маленькой вирджинской деревушки. В этот день на поле боя пали или были ранены 6820 федералов и около 6000 конфедератов, в то время как за весь период с 8 по 19 мая потери первых составили 18 тысяч человек, а потери вторых 10 тысяч. Для истощенной в боях Конфедерации такой урон хуже проигранной битвы; ей уже было нечем восполнять зияющие бреши в рядах своих армий, и вскоре на повестку дня был даже поставлен вопрос о призыве на военную службу негров-рабов. Потери федералов были не меньшие, а к концу кампании от старой Потомакской армии почти ничего не осталось. Но верный себе Грант продолжал вести потрепанные синие полки вперед, невзирая на кровь и трупы.
Известный американский историк Брюс Каттон писал: «Происходило нечто ужасное и безжалостное, и старые слова, такие, как «победа» и «поражение», утратили свое значение. Неуклюжий маленький человек с рыжей щетинистой бородой намеревался продолжать движение вперед, и теперь вся война была одной непрерывной битвой. Если один удар не удавался, то немедленно наносился другой».
И Грант, тот самый маленький неуклюжий человек с щетинистой бородой, о котором идет речь, действительно вскоре нанес новый удар. Спустя всего две недели после битвы у Спотсилвейни он снова затеял генеральную атаку на окопы противника у другого Богом забытого уголка Вирджинии. Этот уголок назывался Колд-Харбор.