Солдаты-южане, которым чаще приходилось отражать нападения, чем наступать, первыми по-настоящему оценили преимущества глубоких и надежных траншей и теперь приступали к их подготовке сразу, как только намечалась серьезная перепалка. Они проделывали эту работу на редкость качественно и быстро, не давая своим врагам никаких шансов на проведение фронтальных атак. «Когда мятежники останавливались, писал федеральный офицер полковник Лиман, первый день позволял им выкопать хороший стрелковый окоп, второй возвести правильный пехотный бруствер с артиллерийскими позициями, а третий бруствер с засеками впереди и с выкопанными батарейными позициями сзади. Иногда они проделывали эту трехдневную работу за первые же 24 часа».
Северяне также уделяли большое внимание траншеям и полевым укреплениям. Осенью 1863 года они даже внесли в их разработку свой существенный вклад, обнеся позиции под Чаттанугой оградой из колючей проволоки. Это нововведение дорого обошлось южанам, которые пытались в предрассветном тумане овладеть траншеями противника. Наткнувшись на заграждения, о существовании которых они не подозревали, конфедераты попали под массированный ружейный огонь и отступили, проклиная «дьявольскую выдумку янки».
Одним словом, окопная война была к началу 1864 года уже совершенно обыденным явлением на полях сражений американской гражданской войны. Солдаты обеих враждующих армий настолько к ней привыкли, что обычно выступали в поход, неся на плече, кроме винтовок, еще и лопаты (этим отличалась в частности Теннессийская армия Шермана).
В таких условиях старый боевой порядок, т. е. сомкнутая двухшереножная линия, был не более эффективен,
чем антивоенная демонстрация, и наступательная тактика тоже стала стремительно изменяться. Начало этому изменению было [371] положено пехотой Джексона, атаковавшей позиции 11-го корпуса в сражении при Чанселорсвилле. Тогда, напомним, пехотная линия под влиянием лесистой местности сама собой превратилась в подобие стрелковой цепи и рассыпного строя.
Позже подобный образ действий получил свое развитие, и, как писал один из историков гражданской войны британский полковник Роджерс, «во всех конфедеративных армиях стало общей практикой атаковать небольшими колоннами, образующими последовательные волны и следующими позади стрелковых роев».
Правда, и северяне вскоре стали использовать ту же наступательную тактику. «Очень немногие из сражений, в которых я участвовал, велись так, как это описано в европейских учебниках, т. е. в сомкнутых массах и четком боевом порядке, маневрируя корпусами, дивизиями и бригадами, вспоминал генерал Уильям Шерман. Мы были в основном в лесистой местности, и хотя наши линии разворачивались согласно тактическим правилам, солдаты обычно сражались в сильных стрелковых цепях, используя неровности местности и любое другое прикрытие».
Но даже новый, усовершенствованный боевой порядок не устранял препятствий, возникающих перед теми, кто атаковал укрепленные позиции противника. Как показал опыт боев 18641865 годов, хорошо окопавшаяся пехота по-прежнему была крепким орешком, который нельзя было разгрызть фронтальными ударами.
Вернемся, однако, к дальнейшим событиям войны. Зимний антракт был использован южанами и северянами, чтобы собраться с силами: первыми для отчаянной обороны, вторыми для нанесения решительных ударов. В рамках этой подготовки Линкольн принял судьбоносное для всей войны решение. 28 февраля 1864 года по его инициативе Конгресс присвоил Улиссу Гранту звание генерал-лейтенанта (на тот момент высшее военное звание в стране), а 9 марта того же года президент назначил его верховным главнокомандующим вместо генерала Генри Хеллека (последний, бывший когда-то командиром Гранта, стал теперь его подчиненным на должности начальника штаба). [372]
Как и многие его предшественники, Грант начал свою деятельность на посту командующего с организационных изменений. Он укрупнил армейские корпуса путем слияния тех, что уже существовали, нечто, напоминающее бернсайдовские гранд-дивизии. Теперь в Потомакской армии насчитывалось всего три корпуса под командованием генералов Уоррена, Седжвика и Хенкока. Кроме того, ей был придан 9-й корпус во главе с «героем» Фредериксберга генералом Бернсайдом.
Это нововведение Гранта вызвало в армии резкое неприятие и считалось не самым удачным из его шагов. К 1864 году у солдат-северян уже выработалась особая корпоративная гордость за свой полк, бригаду, дивизию и особенно корпус, бывший для них как бы маленькой армией. Со времен Хукера они носили на кепи отличительные кокарды и привыкли называть себя ветеранами того или другого корпуса, от чего теперь приходилось отказываться.
Другой решительный шаг Гранта, напротив, был очень популярен среди потомакцев и резко поднял авторитет нового командующего. С самого начала войны Вашингтон был переполнен разного рода бездельниками в военной форме, считавшимися гарнизоном федеральной столицы. В основном это были солдаты и офицеры так называемых полков тяжелой артиллерии сильных пехотных формирований двойного состава, которые, однако не сделали по врагу ни единого выстрела. Формально они принадлежали Потомакской армии, которая в целом испытывала к ним презрение и стойкую неприязнь, обычную у ветеранов по отношению к тыловым крысам.