Этим тёплым солнечным днём около 11 утра завершился сбор евреев около 200 или 300 человек после чего Волауф «внезапно» объявил о казни всех этих евреев.298 К гравийному карьеру на помощь взводу лейтенанта Питерса послали людей из первой роты под командованием сержанта Юриха*. Около полудня оставшиеся члены первой роты группами от двадцати до тридцати евреев погнали «переселенцев» из деревни.
В Юзефуве люди взвода лейтенанта Питерса стояли в кордоне и не участвовали в расстрелах, в Ломазы они отсутствовали, но в Серокомле, наконец, настала их очередь.
Без помощи опытных Хиви, как было в Ломазы, Волауф организовал казни в стиле Юзефува. Группы по двадцать или тридцать евреев гнали к ямам и передавали равному количеству полицейских из групп Питерса и Юриха. Таким образом, каждый полицейский вновь столкнулся лицом к лицу с евреем, которого ему предстояло застрелить. Евреев не заставляли раздеваться, ценности не собирали. Никто «рабочих-евреев» не отбирал. Всех людей, независимо от возраста и пола, предстояло убить.
Полицейские расстрельных команд отводили евреев к кучам мусора и двухметровых ям с гравием, где жертв ставили на самый край лицом в пропасть. По команде полицейские с близкого расстояния стреляли им в шеи. Тела падали вниз. Следующую группу евреев ставили на место предыдущих, так что им приходилось смотреть сверху вниз на растущую гору трупов их близких и друзей, а потом и присоединяться к ним. Точки расстрелов сменялись только после множества казней.
Во время расстрелов сержант Келлер спустился с пулемётной точки поговорить с сержантом Юрихом. Пока они вблизи наблюдали за казнями, Юрих жаловался на Волауфа после того как капитан приказал это «дерьмо», он «улизнул» в Серокомлю и отсиживался в станции польской полиции.299 Не имея возможности повыпендриваться перед невестой, которая в этот раз с ним не поехала, Волауф, судя по всему, не имел желания присутствовать при убийствах. Впоследствии Волауф утверждал, что о Серокомле ничего не помнит. Возможно его ум был тогда уже был занят предстоящей поездкой в Германию с невестой.
Расстрелы продолжались до трёх часов дня. Захоронения не было, тела просто оставили лежать в гравийных ямах. В Коцке полицейские остановились пообедать, а вечером в бараках их уже ждал дополнительный рацион алкоголя.300
Тремя днями после массового убийства в Серокомле, сержант первой роты Джобст*, одетый в гражданское и сопровождаемый польским переводчиком, отправился из Коцка на рандеву ловушку. Её целью был член польского сопротивления, скрывавшийся где-то между деревнями Серокомля и Тальчин [Talczyn]. Ловушка сработала, и партизана захватили, но на пути назад в Коцк через Тальчин Джобст сам попал в засаду и был убит. Польскому переводчику удалось сбежать и поздней ночью он добрался до Коцка, где передал новость о гибели сержанта.301
Около полуночи сержант Юрих связался со штабом батальона в Радзине и доложил об убийстве Джобста.302 Во время разговора по телефону с Келлером у него сложилось впечатление, что в штабе не собираются никак наказывать деревню. Однако вскоре поступил звонок от майора Траппа из Радзиня. Тот передал приказ из Люблина в качестве возмездия расстрелять 200 человек.303
Тот же состав, что участвовал в Серокомле
четырьмя днями ранее 26 сентября, вновь встретился на том же перекрёстке недалеко от Коцка. Волауф в этот раз не командовал, так как уже отбыл в Германию. Вместо него лично принял командование майор Трапп, сопровождаемый своим адъютантом лейтенантом Хагеном и персоналом штаба батальона.
По прибытию в Тальчин всей первой роте продемонстрировали тело сержанта Джобста, который так и лежал на улице на окраине посёлка.304 Посёлок опечатали, польских жителей вытащили из своих домов и собрали в школе. В деревне мужчин было мало многие уже сбежали305 но оставшихся собрали в школьном спортзале, где Трапп собирался провести отбор.
Очевидно стараясь как можно меньше сердить местное население, Трапп и Хаген в вопросе отбора консультировались с польским мэром. Только две категории поляков оказались под ударом незнакомцы и временные жители Тальчина с одной стороны, и «без необходимых средств к существованию» с другой.306 В одной из классных комнат школы отчаянно плакала и орала задержанная женщина, и Трапп послал как минимум одного полицейского успокоить её.307 Отобрали 78 польских мужчин их вывели из города и расстреляли. Как вспоминал немецкий полицейский, они стреляли только «беднейших из бедных».308
Лейтенант Бухман повёл часть людей сразу в Радзинь, но другая часть осталась на ланч в Коцке. Во время еды они узнали, что убийства на сегодня ещё не закончились. Все ещё не выполнив квоту по убийству 200 человек, Траппу, судя по всему, пришла в голову изобретательная идея как выполнить задачу и не разозлить местное население вместо расстрела поляков в Тальчине его полицейские расстреляют евреев из гетто Коцка.309
Один немецкий полицейский водитель на пути в Радзинь утверждал, что остановился в гетто предупредить о неминуемом.310 Однако такое предупреждение было бесполезно для уже находившихся в ловушке людей. Поисковые отряды немецкой полиции вошли в гетто и хватали всех кого могли, независимо от пола и возраста. Старых евреев, неспособных ходить, стреляли на месте. Один полицейский позже дал показания: «Хоть я и был назначен на поиски, мне и тут удалось покрутиться по улицам изображая деятельность. Я не одобрял действия против евреев в любой форме и таким образом, не застрелил ни одного».311