А я никогда не искал легких путей. в зеленых глазах загорается огонек азарта. И готов рискнуть. А тараканов мы приручим.
Тогда я согласна, Яр выпаливаю и оказываюсь в крепких мужских объятиях.
Некрасов обнимает меня крепко-крепко, нежно целует в висок. Обращается со мной, как с хрустальной статуэткой, а у меня в глазах стоят слезы.
Ну вот почему он такой идеальный, а?
Маш?
А?
Предлагаю начало наших отношений отметить походом в оперу в воскресенье. и трясет у меня перед носом двумя билетами.
Ты где их достал? На эту премьеру все билеты были распроданы еще три месяца назад. Я проверяла.
Подогнали знакомые ребята. Так что, пойдем?
Пойдем, конечно, утыкаюсь ему в шею и вздыхаю. Обязательно пойдем.
«Я научусь его любить. Обязательно научусь. Такого человека любить несложно. Все у нас будет хорошо. Обязательно будет.»
Глава 45
АрсенийЯ помню мгновенья,
И свечи горели, в твоих отражаясь глазах.
С тобою мы вместе по небу летели,
Я нёс тебя ввысь на руках.
И пусть с тех высот неизменно мы пали,
И пусть нам их вновь не найти,
Я смог без тебя бы подняться едва ли,
Спасибо, за то, что ты есть.
Всю ночь мне снилась Машка. Единственная. Неповторимая. Моя.
И в этом сне мы, наконец, не ругались.
Мы смеялись, танцевали и занимались любовью без устали. Сплетались в объятиях и полностью растворялись друг в друге.
В этом сне мы были безгранично счастливы. В этом сне мы были вдвоем в целом мире.
Не было обид, печалей и слез. Не было тревог, страхов и сожалений. Не было изматывающей душу тоски и безнадёги.
Только мы. Только слияние тел и душ. Одна на двоих идиллия.
Жаль, что ночь пролетела так быстро, и на смену блаженному сну пришла жестокая реальность.
Болезненный стояк, ноющее колено, раскалывающаяся голова и жуткий сушняк все эти сомнительные прелести стали спутниками моего нового дня.
А еще навалились воспоминания.
Наш с Машкой танец. Ссора и совершенно убийственный поцелуй, который вытряс из меня всю душу.
И эти треклятые засосы, которые я ей наставил.
Да, трижды прав был Витёк, когда говорил, что не стоит мне приближаться к бывшей жене. Что надо наблюдать со стороны, присмотреться хорошенько.
Что нужно составить план, и уже по нему действовать.
Но я свой план успешно скурил еще в самом зародыше.
Не смог сдержаться. Выше моих сил было смотреть на то, как мою Маруську
танцует левый мужик.
Вот и сорвался. Стоило Вите, сторожившему меня как верный цербер, уйти танцевать с женой, как я сорвался и потопал к Машке.
Хотелось хоть пять минут подержать ее в своих объятиях. Вдохнуть родной запах. Стереть с нежной кожи прикосновения чужих рук.
Думал, позволю себе эту маленькую слабость, потом отпущу Машку и вернусь за свой наблюдательный пункт.
Только какой там.
Стоило обнять любимую, почувствовать, как она краснеет и дрожит в моих руках и всё, понеслась звезда по кочкам.
Остапа унесло так, что остановить его бы не смог даже несущийся на полной скорости грузовик.
Ноги сами собой понесли меня к жене, а руки закрыли дверь дамской уборной. А потом мои мозги совсем отказали.
Черт, меня даже в молодости так не штырило, как в тот момент. Особенно сильно вставило, когда Машка начала мне отвечать.
Да еще так страстно. И пофиг на прокушенную губу. Боли я даже не почувствовал.
Зато ощутил всю сотню оттенков райского наслаждения.
Кукуха от этого всего моментально улетела отдыхать на юг, а я добрался до тела обожаемой женщины.
Чуть не завыл, когда добрался ее до груди. Такой идеальной в своем совершенстве.
А потом был нокаут
Когда Маруська сначала кончила, а потом призналась, что я единственный мужчина в ее жизни.
От такого признания у меня выпрямились последние извилины.
Захотелось сграбастать мою девочку в охапку, утащить в свою берлогу и там любить до потери пульса.
До тех пор, пока она не признается, что любит и хочет только меня.
Но вместо этого Маруська встала на дыбы и заявила, что сейчас вернется к своему удоду, и этой же ночью ляжет с ним в койку.
Ну и меня накрыло от этих слов. Сорвался. Действуя почти на голых рефлексах, пометил мою девочку засосами.
Как животное себя повел, да. Признаю.
И для Машки это стало последней каплей. Сначала нарычала на меня, а потом резко сникла вся, словно где-то внутри сломался железный стерженечек.
У меня сердце заледенело, когда увидел ее равнодушное, пустое лицо и потемневшие от слез голубые глаза.
Ведь не хотел же так. Но наломал дров и снова причинил ей боль.
Хотел увезти ее домой, и там поговорить, извиниться, но тут вмешался Степанов. Он отстранил меня от Машки, а мне пришлось послушаться и наблюдать за ней со стороны.
И так дров наломал. Хватит уже.
Витька отвез Маруську домой, а потом приехал, дал мне по шее, обозвал мудаком и отправил отсыпаться.
И вот наступило безрадостное утро Вокруг тонны дерьма, а у меня даже лопаты в руках нет.
Приплыли
***
Что, герой, осознал всю тщетность и безнадежность бытия? спросил друг, когда я выполз к завтраку.
Чувствовал себя при этом так, будто меня кто-то проглотил, пожевал, а потом выплюнул.
Отъебись, Вить, поморщился я. И так херово. И морально, и физически.
А Машке твоей думаешь лучше сейчас? За каким хреном ты к ней полез вообще? Я тебе что говорил?