А я ведь старался, да. Устраивал демарши, забастовки, истерики. А мама все это терпела. Стараясь хоть немного выправить ситуацию.
Теперь за свое поведение мне было безумно стыдно.
Не верить матери я не видел причин. По ее лицу и эмоциям все было предельно понятно.
Мам, тихо произнес и замолк на полуслове. Просто не знал, что еще сказать.
Сень, мама посмотрела на меня полными слез глазами. Я с себя тоже вины не снимаю. Я должна была бороться лучше, идти до конца ради тебя. Но твой отец меня сломал, понимаешь? Если бы ты не был к нему так привязан, мне было бы легче. Но ты не просто тянулся к отцу, а обожал его до безумия. Ты один раз даже сбежал от меня, помнишь?
Нет.
Зато я помню. Это было как раз во время развода. Ты тогда еще жил со мной, но тебе категорически не нравилось, что рядом нет папы. Ты не хотел жить только со мной, вот и убежал с детской площадки, как только я отвлеклась на пару минут. К счастью, нашли тебя быстро, целым и невредимым, но этот случай окончательно развязал Петру руки в плане доказательств того, что я «плохая мать». Я поняла, что он действительно сможет лишить меня всех прав, и согласилась на предложенные твоим отцом условия. Встречи два раза в год, но запрет на приближение в остальное время. Плюс возможность получать твои фото и видео, разговаривать телефону. Я просто не видела другого выхода. У меня не было возможностей тягаться с твоим отцом и его связями.
А что было после? спросил, когда мама немного успокоилась.
После Чтобы не сойти с ума и тоски по тебе, и не нарушить наши с Петром договоренности, я согласилась на переезд в головной офис компании, в которой тогда работала. Он, как ты понимаешь, находился в Берлине. Еще через два года я познакомилась с Германом Штайнером, он
был одним из деловых партнеров босса. Честно скажу, поначалу он меня очень пугал. Казался таким суровым, что поджилки невольно начинали дрожать от одного вида. Но, как оказалось, за внешней строгостью скрывался настоящий мужчина. Я это оценила со временем, и ни разу за эти годы не пожалела о том, что согласилась стать фрау Натали Штайнер. Только с ним я поняла, что значит быть по-настоящему любимой женщиной. А всё, что было у меня с твоим отцом игра в одни ворота. Я отдавала ему всё, а в ответ получала только упреки. Когда сравнить не с чем, кажется, что это норма, что все так живут, терпят кризисы, ссорятся, мирятся. Но нет, мой милый. Когда есть с чем сравнить, сразу видишь разницу. У нас с Петром не было нормальной семьи, лишь ее видимость. Его потребительское отношение, покоившееся на моей слепой влюбленности.
А как кхм твой муж я потер подбородок, отнесся к отлучкам ко мне в Россию?
О, он сильно ругался, когда я ему рассказала о Петре и его условиях. Я тогда впервые услышала, как он матерится. Причем по-русски и весьма разнообразно. Герман предлагал мне помочь разрулить ситуацию и вернуть тебя, но уголки ее губ опустились. Тебе уже было десять, ты только начал оттаивать в общении со мной, и я боялась, что новые суды только ухудшат дело. Ты все равно тогда бы выбрал жизнь с отцом, а меня бы просто возненавидел. Герман моего решения не понял, но согласился не лезть. Сказал, только, что если Петр позволит в отношении меня что-то неподобающее, ему конец.
Понятно
Сень, спросила мама спустя минут десять, прервав возникшую пелену молчания. Скажи, сможешь ли ты меня простить? Хоть когда-нибудь?
Нет, мотнул я головой. Не надо просить у меня прощения. Это ты меня прости за то, что так долго портил тебе нервы. За то, что постоянно отталкивал. Я ведь не понимал тогда, что происходит. Зачем эти встречи, звонки, если тебе плевать на меня.
Мне было не плевать Ты же мне снился каждую ночь, сынок. Не было и минуты, чтобы я не вспоминала о тебе. Готова была довольствоваться малым, но знать, что ты счастлив и здоров. Господи, я бы так хотела, чтобы все сложилось по-другому.
Теперь я понимаю это, мам. И не держу зла. Иди ко мне. неловко обернувшись, я раскрыл руки и крепко обнял маму.
По-настоящему обнял. Не холодно и формально, как делал большую часть жизни, а искренне. Как очень соскучившийся ребенок.
Потому что в этот момент я именно ребенком себя и чувствовал. Ребенком, который, наконец, получил то, что ему не хватало долгие годы
Глава 25
Борьбой с непослушным телом и со сдающей психикой.
Такого, пожалуй, и злейшему врагу не пожелаешь.
Полгода я провел в стационаре, а потом еще полгода заняла реабилитация.
Я учился ходить заново. Шаг за шагом, почти как маленький ребенок. Разрабатывал мышцы, которые заметно ослабли за месяцы в неподвижности, посещал различные физиотерапевтические процедуры, сеансы ЛФК и массажа.
И спустя год, наконец, смог полноценно встать на ноги. Ни о чем серьезном речь пока не шла, я был способен только на небольшие пешие прогулки по ровной местности, но врачи говорили, что со временем я достигну большего.
Что смогу бегать и даже подниматься в горы. И надежда снова выйти на лед меня все еще не покидала.
Она придавала мне сил двигаться дальше.
Для реабилитации, кстати, я выбрал клинику в Германии, а не в Штатах, как хотел отец.