Я видел, как дрожат ее руки, чувствовал, что она плачет. Хотел было сказать что-то успокаивающее, но сил не было.
Я буквально чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Которая только и может, что бессильно бить хвостом по песку и безмолвно открывать рот.
Вот и я просто лежал.
Моргал, уставившись в потолок, пытаясь вернуть зрению четкость.
Пытался внутренне оценить свое состояние, но понял только то, что ни черта не контролирую свое тело.
Не чувствую его.
Всё, что мне удается сделать это моргать, вращать глазами и двигать челюстями. Остальные функции стали недоступны.
Врач действительно появился очень быстро. Я даже не успел осмыслить слова матери об аварии и понять, что же произошло.
В голове было пусто.
Нет, какая-то ниточка дернулась, воспоминания забрезжили на подкорке, но как-только я начал нащупывать эту нить, мне вкололи новую дозу лекарств, и я снова отправился в отключку.
***
После следующего пробуждения чувствовал я себя немного лучше. По крайней мере, голос звучал не как у младенца, учащегося говорить.
И зрение вернулось к норме.
Рядом со мной снова находилась мама. Всё еще встревоженная, но уже не рыдающая.
Она улыбнулась, легонько поцеловала меня в лоб и села нас стул, поставленный рядом с кроватью.
Как ты себя чувствуешь, сынок?
Относительно терпимо, поморщился я, пытаясь устроиться поудобнее. А сделать это было почти невозможно, учитывая, что тело было в полностью разбитом состоянии, а конечности зафиксированы. По крайней мере, лучше, чем в прошлый раз.
Давай я тебе помогу. мама захлопотала надо мной, поправила подушку, чуть приподняла спинку кровати. Поднесла к губам поильник. Пить
будешь?
Я лишь молча кивнул и обхватил губами трубочку. С жадностью сделал несколько глотков. Во рту будто раскаленная пустыня образовалась.
Не спеши, Сень. Врачи говорят, что надо пить маленькими порциями. мама отняла у меня поильник, а я лишь едва заметно кивнул и обессиленно упал на подушку.
Пиздец какой-то. Пара глотков воды лишила меня последних сил. Я будто двадцатичетырехчасовую тренировку выдержал.
Мысли о тренировке заставили мозг шевелиться. А может, мне дозу лекарств уменьшили, поэтому я начал соображать.
Пусть медленно и со скрипом, но все же соображать. Сумел вспомнить момент аварии, и то, что ей предшествовало.
Медленно окинул взглядом собственное тело и понял, что я в полной заднице. Поломало меня знатно, особенно ноги.
Немного обнадеживало только то, что я начал чувствовать. Мог шевелить пальцами рук и ног. Чувствовал боль.
О да, боль, наконец, пришла. Даже под препаратами я ощущал ее мощные тиски. Но в моей ситуации боли можно было только порадоваться.
Ведь боль и чувствительность означают, что я еще жив. И что не останусь запертым в парализованном теле до конца своих дней.
Как долго я был в бессознанке? собравшись с силами, задал самый насущный в данный момент вопрос. Очень тяжело было чувствовать себя потерянным во времени.
Три недели в реанимации, мама судорожно вздохнула. И еще неделю в палате общей терапии.
То есть, я нервно сглотнул. Сейчас уже январь?
Да, сегодня пятое января
Блять! Я прикрыл глаза и придушенно застонал. Осознание кувалдой прошлось по темечку.
Я потерял целый месяц своей жизни. Целый гребаный месяц.
Тренировочные сборы начинались семнадцатого числа, но мне и без подсказок врачей было понятно, что эта Олимпиада пройдет без меня.
Сеня, сынок, тебе больно? Позвать сестру?
Терпимо, отозвался я, чувствуя как на меня накатывает отчаяние вперемешку с тоской и горечью. Просто я понял, что профукал поездку на Олимпийские игры.
Господи, сынок, мама укоризненно покачала головой. Ты мог потерять жизнь, понимаешь? Олимпийские игры будут еще. А жизнь у тебя одна. И если бы тебя не откачали, тебе было уже все равно на игры.
Тут с мамой поспорить было сложно. Будь я мертв, Олимпиада меня бы уже не волновала.
Но я выжил, а потому трудно было смириться с тем, что я своими руками лишил себя мечты, к которой так долго шел.
Даже пар выпустить было нечем. Я полностью обездвижен. Оставалось только с силой сжимать челюсти и мысленно костерить себя.
Как будто это могло мне помочь.
Где отец? спросил, стараясь хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей.
Разбирается с делами. мама поморщилась. Вечером должен приехать. Он разговаривал с представителями клуба и сборной о твоем состоянии, с журналистами тоже вопросы решал. Они все держат руку на пульсе. Кстати, тут к тебе уже приходила настоящая делегация. Посмотри.
Я чуть повернул голову и слабо улыбнулся, увидев цветы, шары и открытки с пожеланиями выздоровления.
Ясно, вздохнув чересчур глубоко, скривился от боли. Пришлось закрыть глаза и замереть, ожидая, когда приступ стихнет. Но боль только усиливалась, становясь невыносимой. Черт, больно-то как.
Сейчас, Сень. Сейчас сделают укол, потерпи.
Вызванная матерью медсестра прибежала быстро и вколола какой-то анальгетик. Уже минут через пять приступ пошел на убыль, и я весь обмяк на больничной койке.
Правда, была и обратная сторона у действия этого лекарства. Сознание снова начало уплывать, а глаза закрываться.