А потом началась рутина. Тренировки, игры, постоянные перелеты. Прощания и встречи. Совместные вечера перед телевизором и жаркие ночи.
Фотосессии и интервью для журналистов и семейные сборища. У Машки была потрясающая семья, так что я с удовольствием в нее влился и старался не пропускать встречи.
С моим отцом, увы, было гораздо сложнее. Он не горел желанием привечать Марусю, ну и она отвечала ему той же прохладцей.
Благо, девочка моя не стала зацикливаться на батиных заскоках и ударяться в обиды. Да и я объяснил ей, что он у меня человек своеобразный. Жёсткий и сухой.
Особой ласки я от него никогда не видел и принял это как данность. Вот и Маруся приняла.
А тепло она получала от меня и от своей семьи.
Что касается карьеры, то жена старалась поддерживать меня всем, чем могла. Посещала и домашние игры, и на выездные старалась ездить.
А если не могла полететь из-за своего расписания, то обязательно провожала в аэропорт. Это был наш маленький ритуал, приносящий удачу.
Помню самый первый раз, когда я вышел на лед и увидел ее на трибуне. В своей футболке с номером 17.
Да, этот номер я выбрал не просто так, а в честь кумира и однофамильца, на которого так хотел быть похожим легендарного Валерия Харламова.
В родном СКА это номер находился в обращении, так что я взял его себе и носил с гордостью.
Мне дико понравилось видеть жену в этой футболке, и я позволил себе небольшую вольность прокатился рядом с трибуной и послал любимой воздушный поцелуй.
Тем самым дополнительно зарядившись на игру.
Само собой, это всё на следующий же день оказалось в прессе. Мы с женой посмеялись над снимками, но я взял за привычку делать это приветствие каждый раз, когда Маша посещала игру.
Нам обоим это нравилось.
Этот сезон стал для меня особенно счастливым. В составе сборной в феврале я стал серебряным олимпийским призером, а в составе клуба снова стал обладателем Кубка и чемпионом страны.
Совсем немного на Олимпиаде нам не хватило до победы, уступили мы чехам в серии буллитов.
Обидно было до чертиков так проиграть, но Поражение это не конец, а лишь шанс на реванш.
И я не сомневался, что реванш этот будет обязательно. Это была первая моя олимпиада, но я уже жадно мечтал о следующей.
Там мы точно возьмем золото!
Меня утешило лишь то, что я получил награду лучшему бомбардиру
турнира, и то, что на трибунах сидела Маша.
Для нее я был героем и с серебряной медалью.
Твое олимпийское золото тебя обязательно дождется, мой чемпион, прошептала Маруся, когда мы оказались в номере отеля.
Повтори, рыкнул я, мгновенно заводясь.
Мой чемпион с придыханием протянула Машка и тут же перешла на стон, когда мои зубы прикусили ее шею. Мой любимый чемпион
Мля, милая. Меня пиздец как вставляет от этих слов, подхватив жену на руки, торопливо направился в спальню. Так что держись, сейчас будет жарко
Глава 13
Мне мало было просто играть, мне непременно нужно было быть лучшим. Чемпионом во всем.
Отец с детства вбивал мне это в голову. Что у меня невероятный талант, который грех зарывать в землю.
Что если я буду упорно идти к своей цели, то у меня будет всё. И золото мирового первенства, и золото олимпиады.
Слава и титулы. Любовь болельщиков, народное признание.
Поэтому я так впечатлился историей именитого тезки. Буквально молился на него. Читал его биографию, смотрел сохранившиеся записи игр.
Вся моя комната была увешана постерами с изображениями великого Валерия Борисовича.
Я тоже грезил стать легендой. Мечтал стать рекордсменом, лучшим нападающим мира, навсегда вписать свое имя в историю хоккея.
Отец мой, кстати, тоже был хоккеистом. Но у него карьера не задалась, особых титулов он не завоевал, а в двадцать восемь ушел на тренерскую должность.
Батя тренировал именно начинающих: детей, молодняк. Из его рук вышел не один чемпион.
Меня он тоже с ранних лет поставил на коньки и тренировал сам.
А потом, когда добился того, что меня взяли в молодежный состав СКА, ушел с тренерского поста, став агентом.
Помимо меня, он вел и других ребят, но за меня старался особо.
Отчасти за мой счет он реализовывал собственные несбывшиеся мечты и нереализованные амбиции, но мне было всё равно.
Ведь я сам горел игрой. Я жил на льду, а не отбывал срок, поэтому слушал всё, что советовал мне отец.
Первое мое чемпионство стало особенным. Батю буквально разрывало от гордости за меня.
Именно тогда он начал говорить о том, что мне надо играть на высшем уровне и попытаться уехать в НХЛ.
Само собой, этого и я хотел. Понимал прекрасно, какие это возможности.
О моих мечтах мы и с Машкой много говорили. Представляли, как через несколько лет мной заинтересуется кто-то из ведущих западных клубов, и я заключу контракт.
Но говорили об этом как-то вскользь, не углубляясь в подробности.
А потом внезапно пришло предложение от Быков.
Они, оказывается, еще с олимпиады за мной наблюдали, а через год, в январе, начали переговоры о трансфере сначала с моим отцом, а потом и с клубом.
Причем отец даже мне ничего не сказал сначала, вел разговоры за моей спиной. Но злиться на него за это я не мог. Предложение было действительно блестящим, за него стоило бороться.