- И?
Вспоминаю визит биологического родителя к себе в СИЗО. В этом плане моя жизнь - настоящий мексиканский сериал. Мама, будучи замужем за папой, нагуляла меня и выдала за папиного первенца. О том, что мой отец - не мой отец, я узнал, когда мне было двадцать. Оба мужика - и муж, и любовник прознали, что маменька водила их обоих за нос. К биологическому родителю у меня целая куча не самых приятных вопросов, которые мы не можем разрешить вот уже восемь лет. А отец оказался настоящим мужиком. Он маменьку как-то простил. Хрен его знает, как это у него вышло. Но на тот момент у них была общая дочь, а маменька ходила с пузом и ждала двойню.
Поэтому теперь у меня два отца - который всю жизнь воспитывал и второй, от которого вечно одни проблемы.
Правда, утрясает он их тоже мастерски.
- Что - "и"? Вмешался Батурин, меня и выпустили.
- А с чего ты решил, что из-за него и закрыли?
- Это не я решил, это он мне поведал, когда ко мне в СИЗО приходил.
Глава 12
Кара
Просыпаюсь от того, что мне слишком удобно. На моём диване - не так. Там я знаю каждую впадинку. И запахи другие...
Понимая, что случилось что-то из того, что я не прогнозировала, разлепляю веки. И оглядываюсь...
Спальня... Мужская... Шикарная...
Что здесь делаю я? И в одних трусах?
Архипов... Рычу про себя его фамилию.
Сон с меня снимает как рукой. Даже слабость куда-то девается, и я сажусь на кровати. Снова оглядываюсь. На прикроватной тумбочке красуется поднос с чашкой чая. Судя по тому, что от чашки поднимается пар, принесли её недавно. В чашке плавает идеальный ломтик лимона. Рядом в баночке, похожей на бочонок, только маленький, что-то, над чем торчит на деревянной шпажке указатель "Мёд".
Юморист, блин.
И ни одной моей тряпочки, которую можно было бы натянуть на попу или на верх туловища. Он, что, так меня в одних труселях и тащил?! Боже! Откуда еще он на мою бедную голову?!
Затем меня прошибает воспоминания об ощущениях, когда он внутри...
Нет, мне нельзя здесь оставаться! Ни в коем случае!
Хочется закричать как можно громче: "Игорь!" И я даже делаю такую попытку... Вы когда-нибудь слышали, как кричит немой петух? Наверное, также, как я.
После неудачной попытки в горле всё пересыхает, першит и дерёт одновременно. Поэтому кладу мёд в чай. Размешиваю и пью.
Неприятные ощущения в горле ослабевают, а желание дать кому-то наглому прикурить - нет. В этот момент я и решаю отправиться на поиски хозяина спальни. Страха во мне нет ни капли. Если бы хотел что-то плохое мне сделать, уже бы сделал. У него была масса возможностей. К тому же у меня сложилось стойкое впечатление, что с женщиной Игорь не будет воевать ни в каком случае.
За это стоит только похвалить. Не мужское это дело меряться с дамой письками. Письки совершенно разные.
Ничего из одежды
не нахожу. Сдираю красивую черную простыню с кровати. По середине на ней изображение льва еще. Не особо задумываюсь, как буду выглядеть в таком прикиде. Но телефон свой с собой всё же беру. Это единственная возможность изъясняться с окружающим миром.
Выйдя из комнаты, обнаруживаю, что я на втором этаже. А как иначе-то! Статус одноэтажных домов не приемлет. Вниз ведет лестница.
И снизу же раздаются мужские голоса. Среди них - точно Архиповский. Начинаю спускаться по лестнице. Ноги ощутимо подрагивают от слабости, простыня кокетливо развевается, лев на ней грозно скалится.
Первым меня замечает здоровый парень со смутно знакомым лицом. Сто процентов мы уже пересекались, только не могу вспомнить, где.
- Ой! - издает он странный возглас для своей наружности, - Кажется, тебя убивать идут...
Это он адресует Архипову, который стоит ко мне спиной.
После этого возгласа Игорь оборачивается. Простыня по закону подлости разъезжается, открывая всем потрясающий вид на мои длинные ноги и кусочек трикотажных трусов.
Мужчин всего четверо. И все четверо подвисают. Я невозмутимо поправляю предмет своего туалета, чтобы выглядеть поприличней. И продолжаю своё сошествие в ад.
Парень, который ойкал, ориентируется быстрее всех.
- А мы... пойдем, пожалуй... Игорь, мы на связи.
Подхватывает двух товарищей под руки и уводит. За то время, что они уходят, я дохожу до Архипова, который стоит возле странного вида деревянного то ли стула, то ли кресла. Видимо, антикварного.
Несколько секунд буравлю его возмущенным взглядом.
Он не смущается. Ни капли.
А без обуви на мне - он еще значительней выше меня. На целую голову.
Поэтому, так как жизнь меня лишила дара речи, не придумываю ничего лучше, как привстать на носочки, сжать ладонь в кулачок и постучать этому лбу по лбу. Несколько раз.
А потом по стоящему рядом антиквариату, надеясь, что это обрисовывает довольно точно степень моего возмущения и степень его идиотизма.
Он от этого тоже теряет дар речи, потому что в ответ лишь несколько секунд хлопает ресницами. Длинными и темными. Красивыми...
Потом приподнимает одну бровь и низким, угрожающим тоном интересуется:
- Слышь, валькирия немая, ты совсем страх потеряла? Со мной ТАК давно уже никто обращаться не смеет!
Вот тут должен возникнуть диалог... А как?!
Делаю шаг от него назад, потому что лицо у него - злющее. Да еще и лоб он трет. Я ж не сильно вроде?!