Мама у меня всегда была бойкой и пробивной. Она имела темпераментный характер, который мало кто мог выдержать. Этим-то и привлекла к себе внимание коренного жителя арабских эмиратов, который белоснежной улыбкой на смуглом лице и щедрыми подарками затуманил ей разум. После небольшого отпуска, закончившегося ее свадьбой, мне пришлось оставить Москву и перебраться вслед за мамой в одну из палаток кочевых бедуинов.
К сожалению, такая реальность для матери оказалась не по силам. Стать бесправной пятой женой не было ее мечтой, но что сделано, то сделано. Ее новый муж не захотел отказываться от белокожей экзотики и всячески старался привязать её к себе.
Привязал, но ненадолго. За три года брака мама была беременна дважды. И дважды родила новому мужу сыновей. Увы, но полная антисанитария и тяжелые условия жизни как для нее, так и для новорожденных оказались фатальными. Они умерли в горячке всего за пять дней. Тихо и молча.
Я осталась одна. Мне двадцать лет, а у меня ни дома, ни денег, ни паспорта. Бесправное существо, которое не должно поднимать голову, пока стоит перед мужчинами в главном шатре и молча слушает свою судьбу.
- Лэйла!
Мужской окрик заставил меня вздрогнуть. В прошлом году одна из дочерей моего отчима, Амина, вышла замуж за местного богача, старого и уродливого мужчину лет пятидесяти. Ее просто продали как безмозглый скот, а она и не сопротивлялась. Плакала украдкой, но не посмела перечить старшим.
«Счастливое» замужество не продлилось долго, всего лишь год. Амина умерла родами, не сумев подарить жизнь своему Отчим долго злился, первенцу. проклиная и ее, и женщину, родившую такую непутевую дочь. Еще бы, он ведь успел уже потратить выкуп, данный, как оказалось, за плохой товар.
Муж Амины лютует, требует согласно уговору либо заменить мёртвую дочь на живую, либо вернуть ему деньги. Ни того, ни другого у отчима больше нет. Только я, которую и собираются выдать за свою. Вот уж не знаю, что лучше стать третьей женой взамен умершей дочери или пятой женой своего отчима.
Иногда мне кажется, что это просто жестокая игра судьбы. За что он так со мной? Ведь я ему никто! Он не имеет на меня никаких прав! Только это никого, кроме меня, не волнует. Моя участь предрешена.
- Лейла!
Новый окрик ненавистного отчима заставляет вздрогнуть и ускориться. Он может наказать так, что и ад покажется раем. Нет, телесных наказаний он в отношении меня не приемлет. Зачем портить нежную светлую кожу хлыстом, когда можно наказать иначе? Два дня без воды живо сделают из меня послушную овечку, готовую добровольно идти на заклание.
Испытано не раз.
Я одернула длинное платье и накинула на себя черную абаю. Н голову дополнительно намотала еще один платок так, чтобы вездесущий песок не лез в глаза и дыхательные пути.
Справившись с одеянием, поспешила одернуть полог своей палатки. Зря. Напротив нее стояли готовые к отправке верблюды и шесть мужчин, принадлежавших роду Абу-Тисан. Черт! Он даже не дал мне время позавтракать перед дорогой!
По традиции, живущей в пустыне, я не имею права обращаться к мужчинам, не принадлежавшим моему роду. Хоть помирай, но не смей просить от врага помощи. Придется терпеть голод и жажду, пока эти самовлюбленные мужланы не догадаются меня покормить.
О том, что я теперь принадлежу роду Абу-Тисан, я узнала только перед сном. Видимо, отчим предполагал, что я попытаюсь сбежать и поэтому молчал до последнего. Я бы сбежала, честно. Эта часть пустыни мне знакома как свои пять пальцев, да и город с российским посольством не так далеко, как кажется на первый взгляд.
До этого дня я не решалась на столь отчаянный шаг - одной уйти в пустыню, но после вчерашнего известия была готова исполнить его во чтобы то ни стало. Увы и ах, но приставленная отчимом охрана пристально следила за мной, не давая выйти из шатра. Момент был безнадежно упущен.
Отчим подвел меня к одному верблюдов и шипя, как змея, произнес:
- Не смей позорить меня, Лэйла! Будь послушной женой своему господину!
Кивнув, молча взобралась на лежачего верблюда. Как же мне все надоело! Эта жара, эта пустыня, эти безмозглые бараны, готовые душу продать за возможность получить деньги. Господи! За что ты так со мной? Где я провинилась, чтобы так расплачиваться за грехи своей родительницы?
Отчим, словно удовлетворившись моим кивком, подошел к стоящим мужчинам.
Перекинувшись с ними парой фраз, он протянул одному из них мой паспорт с красной обложкой. Вот и все. Я теперь никогда не смогу выбраться из этой пустыни.
Хотелось орать, биться головой и плакать от безысходности. Но что толку? В лучшем случае меня свяжут и перекинут как тюфяк, а в худшем... даже думать не хочется.
Меланхолично лежавшие верблюды пришли в движение. Наездники кричали, выстраивая их в одну колонну. Четыре дня пути и новая, неизвестная мне жизнь. Такая же безрадостная, как и последние два года.
Удушающая жара и бесконечное движение выматывали меня до основания. Как я и предположила, эти идиоты не позаботились обо мне, словно и вовсе забыли. Лишь к вечеру я смогла напиться и немного перекусить зачерствевшей лепешкой и вяленым мясом. Так себе еда, но за неимением лучшего пришлось жевать то, что дали.