Еще больше и сильнее, чем в молодости.
Я вышла замуж по любви, бесспорно.
У нас была взаимная симпатия, страсть, в сексе все было хорошо, но лишь до рождения первого ребенка, а затем и второго.
С погодками всегда сложнее, а если учесть, что Иля постоянно работал, мне никто не помогал ни с бытом, ни с детишками, то, ожидаемо, одна из сторон нашей жизни начала страдать.
Пострадал интим.
Секс был, но такой быстрый и невкусный, что я практически не получала от него удовольствия.
Был период, когда детишки болели по кругу, мы меняли одну съемную квартиру на другую. Я была готова уснуть стоя, а Илье хватало лишь сдернуть с меня трусы вниз и несколько минут торопливо подвигаться.
Потом садик, снова болезни, работа, проблемы.
Маленькие квартиры, тонкие стены, подросшие детишки, понимающие, что, если родители заперлись, то у них происходит что-то такое, из ряда вон.
Секса был торопливым, без искр, это была разрядка для тела без чувственной прелюдии.
Ни о каком длительном удовольствии речи не шло долгое время.
И лишь потом все начало налаживаться.
Можно сказать, что мы достигли пика сексуального наслаждения именно сейчас: дети выросли, мы состоялись как пара, как родители, как личности, в конце концов.
Я знаю, чего хочу в сексе и не согласна на меньшее, а Илья научился доставлять мне удовольствие, отодвигая свой финал на десерт.
Наша близость стала полноценной, игривой, с десятками различных оттенков и множеством экспериментов
Может быть, у Ирины с Александром в сексе настали не самые лучшие времена, у нас с Ильей, напротив, интимная жизнь стала ярче и разнообразнее, чем была в молодости.
А теперь
Мне так горько становится: неужели причина хорошего секса в разнообразии партнерш у Ильи?
Может быть, когда я наслаждаюсь новой позой и способом ласк, он уже попробовал это с другой и просто принес к нам в постель то, что ему понравилось раньше?
Есть интим, значит, уточняет Ирина. И как? Годится?
У нас хороший, разнообразный секс.
Слова вылетают, жгучие и постыдные. Признание в слабости, в глупости.
Не могу договорить. Стыд душит сильнее слез.
Был, я так понимаю, поправляет меня Ирина резко.
Да, ты права. Был. А теперь
Ты его хотела, как сумасшедшая. Я помню, как-то на вечеринке вы друг друга глазами ели, так и хотелось попросить вас уединиться поскорее. Нам всем за столом было неловко сидеть рядом с вами, пока вы друг друга глазами раздевали.
Мое лицо вспыхивает: неужели всем все было настолько очевидно.
Это в прошлом, Ир. Хотела. Теперь Не хочу.
Он это убил. Своими руками.
Я все еще помню его жаркие прикосновения.
Но больше не стану по нему скучать и писать откровенные сообщения о том, как мне его не хватает в постели.
Больше.
Ничего
Впереди лишь расставание.
Что будешь делать? интересуется Ирина. На развод подашь или так проглотишь, как большинство тех, кто боится остаться разведенкой за сорок?
Отрицательно мотаю головой, будто Ира может это увидеть.
Проглотить измену?
Забыть унижение?
Нет!
Ни за что, Ир. Я Я серьезно настроена.
Значит, соберись. Тебя даже слушать неловко становится, а смотреть я даже не берусь представить, как ты сейчас выглядишь.
Жалко я выгляжу, здесь и гадать долго не стоит.
Извини, Ир, у меня звонок.
От муженька?
Нет. Дочь Ир, я тебе позвоню потом.
Хорошо, буду ждать. Не раскисай. Я на твоей стороне, слышишь? Проучи кобеля, прояви женскую гордость!
Мне, правда, звонит дочь.
Моя любимица, а сын тот ближе к отцу.
Перед тем, как ответить, я делаю вдох.
Глубокий и медленный.
Задерживаю дыхание, успокаиваю грохот сердца в груди и лишь потом трясущимися пальцами двигаю ползунок, чтобы принять вызов.
Алло? Мам! Привет, как дела?
Голос дочери звонкий, радостный, полный беззаботного счастья. Такой контраст с адом внутри меня, что
дух перехватывает.
Сейчас Лена гостит у моей мамы, бабушку с дедушкой она любит.
Лена поехала к ним на каникулы, чтобы проведать после болезни.
Мы тут с бабушкой пирог испекли, твой любимый, с пьяной вишней! Бабушка лишь инспектировала начинку. Остальное я делала сама. Хочешь, фотку скину?
Фото.
Пирог.
Счастливые, беззаботные будни.
А у меня в душе пустыня выжженная.
Я папе уже скинула, он мне личку чуть слюнями не залил, смеется Лена. Потребовал, чтобы я по приезду вам такой пирог испекла. Говорит, повод есть.
Повод? Какой повод?
Мысли мелькают с огромной скоростью.
Что он им сказал?
Может быть, поводом послужит то, что он объявит детям о расставании со мной?
После того, как вышвырнул меня с работы.
После того, как потребовал извиниться перед его любовницей.
После того, как видео с моим унижением летает по чатам.
А он собирается это отпраздновать?
С нашими детьми?
В груди что-то рвется.
Кажется, я даже услышала этот звук как у лопнувшей струны
Мам? Ты меня слышишь?
Голос Лены на другом конце звучит обеспокоенно.
Я закрываю глаза.
Вижу его лицо лицо мужа, который меня предал, убил нашу любовь, семью
Все убил.
Жестоко.
Наверняка.
Глубокий вдох.
Выдох.
Голос, когда я наконец говорю, удивляет даже меня самой.
Спокойный.
Отчужденный.
Без тени дрожи.
Слышу, Лен. Просто задумалась. Скажи бабушке... спасибо за то, что научила тебя печь пирог. Но, знаешь, может быть, тебе не понадобится его печь для всех нас.