Отец меня не заставлял. Он вообще был удивлен, когда я захотел работать с ним, погрузиться в это, делает паузу и подчеркивает. Отец меня не вынуждал, это было мое решение. Я думал, твои обиды уже не такие острые. Но, знаешь, если ты приехала с одной-единственной мыслью, что наш отец чудовище, тиран и просто человек, не достойный даже откровенного разговора, то тебе не стоит здесь находиться.
Вот так.
Сказал, будто по щекам надавал.
Бумеранг.
Когда-то я выставила сына за дверь, исключительно за то, что он вступился за отца.
Теперь он указывает мне на ту же самую дверь, если я не способна спрятать обиды.
Встал и выпрямился, подбородок гордо вверх.
Глаза горят.
В них боль с разочарованием, усталость, страх, но все-таки ярая решимость идти вперед, бороться за то, что он считает правильным.
Мое сердце дрогнуло, по лицу заструились слезы.
Когда-то и я так верила, так любила, а потом
Мне жаль, что этого не стало.
И я впервые понимаю, что в этом отчуждении, в расколе семьи я виновата не меньше Ильи.
Или, может быть, даже больше.
Ведь именно в руках женщины, в теплоте ее души и широте сердца заключена та действенная сила, то волшебство, которое способно объединить всех, несмотря на обиды и непонимание.
Илья просил меня поддерживать хотя бы просто теплое общение, но я отказала ему даже в этой малости.
И теперь наша семья напоминает осколки, дрейфующие в открытом море во время шторма.
Я остаюсь.
Уверена?
Уверена.
Отцу сейчас и без того нелегко. Если ты остаешься только затем, чтобы, воспользовавшись моментом его слабости, отыграться и потопить его еще глубже, знай, я этого тебе не позволю!
Мои щеки вспыхивают.
Я тоже встаю.
Смотрю сыну в глаза.
Он выше меня, сильнее, но он всего лишь мальчишка, малыш, который однажды помещался у меня на сгибе руки, таким всегда и останется, несмотря на густую бороду, усы и дерзкий, тяжелый нрав.
Неужели я когда-то била в спину, исподтишка? Так ты обо мне думаешь?! Если так, то зачем признался, что тебе страшно, зачем привез меня сюда, домой! Если ты мне не доверяешь, то не стоило начинать это Наш развод с Ильей в прошлом. Мы больше не муж и жена, но мы все еще ваши родители, и я приехала потому, что мы не чужие люди, родные. Родные должны поддерживать друг друга в трудные моменты. Вот зачем я здесь!
Демьян отступает, дрогнув.
Извини, я на нервах. Просто на нервах.
Я смотрю в его уставшее, небритое лицо, темные тени под глазами.
Как давно ты спал?
Два Нет, три дня назад, кажется. Когда отца арестовали, я думал, все обойдется. Но пришлось подключить связи, и на меня все свалилось, так что
Иди спать, приказываю я. И дай сюда мне телефон, протягиваю ладонь.
Вот еще!
Дай сюда телефон. Знаю я вас, мужиков. Когда что-то важное на кону, сутками готовы не спать. Илья был таким же. Телефон, добавляю металла в голос. Ночью все равно ничего не решится. Зато ты выспишься.
Выругавшись под нос, Демьян нехотя отдает мне телефон.
И второй. У тебя в кармане тоже.
Да, блин! Мама! восклицает, с интонациями сложного подростка, которым он был когда-то.
Ворчит, но отдает телефон, и уходит спать.
Голова гудит. Неловкость от нахождения в стенах старого дома сменяется растерянностью перед бездной проблем, которая разверзлась под ногами.
Я приехала поговорить с детьми.
Просто поддержать их, пока у отца проблемы.
Но, кажется, все сложнее и глубже, чем я думала.
Глава 15. Он
Он деловито раскладывает папки, перебирает бумаги.
Говори уже, Дим, со вздохом прошу я.
Дмитрия Лескова я знаю давно, за годы плотного сотрудничества мы стали гораздо ближе, чем просто клиент и юрист. У меня с Дмитрием сложилось тесное общение, а Сашке он никогда не нравился.
И наоборот тоже.
Сашка, подумать только
Теперь язык не повернется
вслух назвать Александра Невольниченко Сашкой, лишь про себя, и то, с горечью.
Мы столько лет дружили, я не сомневался в нем ни секунды, а стоило бы.
Именно благодаря ему я познал две прописные истины.
Первая: доверяй, но проверяй.
И вторая: своя рубашка ближе к телу.
Доверять Александру на сто процентов не стоило.
А про рубашку
Это, вообще, до смешного, до слез обидно вышло.
Выручил друга, в одном скользком моменте, но эта помощь стоила мне семьи.
И потом, когда я понял, что больше не могу иметь с ним никаких дел, просто не могу, отвращение на физическом уровне, я решил уйти из совместного бизнеса.
Тут-то и начались проблемы.
Может быть, в моей ситуации и третью прописную истину стоит вспомнить: нельзя делать бизнес с друзьями.
Нельзя.
Ничего нового, Илья. Александр тонко намекнул, что если вы откажетесь от притязаний на долю в клинике, то все обвинения с вас будут сняты в ближайшее время, и репутация будет восстановлена.
Вот как, усмехаюсь. Кем он себя возомнил? Богом?
Илья, Дмитрий вздыхает. Я сейчас не буду советовать тебе ничего, как друг. Я тебе, как юрист, скажу. Иногда стоит отказаться от амбиций и денег, чтобы сохранить свободу. Увы, но обвинения предельно серьезные.
Вздыхаю, разглядывая свои руки. Не вижу своего лица, но, кажется, чувствую, как резко и сильно на меня обрушился возраст дополнительными складками на лбу и сединой на висках.