Я пытаюсь поднять руку, но она словно приросла к кровати. Я с огромным трудом смогла приподнять ее и понимаю, что моя правая рука в гипсе.
Сухость во рту. Я с трудом сглатываю, ощущая, как горло пересохло и будто растрескалось, как в пустыне.
Я пытаюсь вспомнить, что произошло, но в голове только обрывки вечера: мое возвращение домой, подслушанный разговор, обида.
Крики.
Мой уход.
Потом туман.
Вдруг всплывает образ автомобиль, крики, тошнотворный звук удара, и сердце сжимается от ужаса.
Я вспоминаю все, до мельчайших деталей, и понимаю, что попала в аварию.
Но не одна.
С сыном!
Боже, Илюша, сыночек
Я стала причиной этого.
Я.
Меня трясет от страха и переживаний за жизнь сына, пытаюсь встать.
Дверь открывается.
Я слышу шаги. Поднимаю взгляд и вижу его.
Глеб.
Мой муж.
Он стоит у двери, суровый и недовольный.
Его лицо каменная маска, и я не вижу в нем ни капли заботы или переживаний за мою жизнь.
Глеб! хриплю я. ГЛЕБ! Илья Илюша Наш сын!
А, про сына вспомнила, цедит он сквозь зубы. Надо же!
Глеб, прошу, скажи, как он?
Он крепко сцепляет челюсти и смотрит прямо перед собой.
Его взгляд направлен на меня, он будто хочет меня сжечь!
Алина, говорит он, сквозь зубы, словно это имя проклятие. Ты должна знать, что я подам на развод.
Эти жестокие слова словно удар в живот.
Я не могу дышать.
Я чувствую, как внутри все разрушается.
Обида и злость накатывают на меня волной. Как он говорить об этом сейчас?!
Что у него в голове?
Ты виновата. Ты создала аварийную ситуацию на дороге! молчит и припечатывает жестким. ДУРА!
Глеб, пойми, я
Что? Ну, что я должен понять, Алина? Я должен понять, что ты полетела куда глаза глядят, не остановилась, когда я просил об этом? Ты подвергла опасности жизнь нашего несовершеннолетнего сына! Ты вела себя неадекватно, и я намерен принять соответствующие меры.
Что ты имеешь в виду? Глеб, в этой аварии я и сама пострадала.
Видимо,
недостаточно, чтобы понять: так поступать нельзя. Ты Сын пострадал, Алина! СЫН! НАШ СЫН! И я не могу закрыть на это глаза. Я смотрю на тебя и мне хочется тебя задушить.
Ты пытаюсь произнести, какое он чудовище.
Но голос предательски срывается.
Я не могу ничего сказать.
Я злюсь на него за измену, за предательство, за то, как он себя повел с Кристиной, как довел меня до истерики.
Я злюсь на себя за то, что стала причиной аварии, но больше всего я злюсь, что он держит меня в неведении.
Внутри меня хаос из обиды и страха.
Что с сыном, Глеб? Не игнорируй мои слова. Я мать и имею право знать
Вспомнила, что ты мать. Надо же. А надолго ли ты еще его мать? спрашивает он и зло дергает галстук.
Что?
Я не могу поверить.
Нет! Ты Не посмеешь!
Я все сказал, произносит он холодно, отвернувшись от меня. Ты сама довела до этого.
Каждое его слово как удар.
Мне хочется кричать от боли, но еще больше я хочу, чтобы он почувствовал ту агонию, которую испытываю я.
Я не хотела наконец, вырывается из меня. Это просто случайность, как ты не понимаешь!
Однако Глеб уже развернулся, не желая слушать.
Я остаюсь одна, окруженная больничными стенами и погруженная в свое горе.
***
Мысли о сыне не покидают меня ни на минуту. Я пытаюсь сосредоточиться, но страх сжимает сердце в тисках.
Жив ли он? Как он?
Я не могу оставаться в неведении.
У меня нет при себе телефона, но, когда в палате появляется медсестра, я прошу у нее телефон и по памяти набираю номер.
Я помню не очень много номеров: телефон мужа, мамы и детей, разумеется. Телефон Ильи не отвечает, Глебу звонить, разумеется, бесполезно.
Я набираю номер мамы.
Надеюсь, она хотя бы в курсе случившегося.
Алло, мама.
Здравствуй, Алина. Натворила же ты дел, дочка! вздыхает она.
Мама, я в больнице. Глеб со мной не разговаривает. Пожалуйста, скажи Как Илья? Что с ним?
В ответ тишина. Я слышу, как мама вздыхает, и это заставляет меня вздрогнуть.
Вдруг
Самый худший вариант?
Пожалуйста, господи, только не это!
Мама, не молчи!
Илья пострадал, скупо отвечает она. У него перелом руки, треснуло два ребра, сотрясение. Ты такая дурочка, Алина...
Я не могу поверить, что именно сейчас, когда мне нужна поддержка, она говорит мне это.
Ты видела его?
Нет! Не видела. Глеб запретил нам с отцом приезжать.
Что? Да кто он такой, чтобы запрещать?
Например, отец? Родитель, который заботится о ребенке, в отличие от его матери, которая виновата в травмах своего сына.
В ее голосе нет ни капли сострадания.
Только обвинения.
С ней так всегда: когда все хорошо, она принимает это как должное, никогда не похвалит. Но стоит только случиться неприятности, как она налетает коршуном и клюет в самые болезненные, уязвимые места.
Мама, я не хотела этой аварии.
Не хотела бы аварии, сидела бы на месте! повышает она голос. Теперь нам внука не видать, Глеб выразился предельно ясно насчет этого. Дура ты малахольная! Дура! А если бы ты ребенка убила? Да я б тебя тогда на всю твою жизнь прокляла!
Я отключаюсь, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
Боль и безысходность пожирают все мои эмоции, оставляя только пустоту.
В голове пульсирует: виновата. Виновата. Виновата.
Сыночек, любимый, прости