О чем? Чтобы он успокоился и не усложнял жизнь папочке?
Неужели это все, о чем ты сейчас могла подумать?! спрашивает Глеб с отчаянием.
Я думаю о тебе в соответствии с тем, как ты себя ведешь, только и всего!
Глеб смотрит на меня, потом делает несколько шагов, замирает близко-близко от меня.
Глеб стоит напротив.
Совсем близко, будто хочет стереть все эти месяцы отчуждения одним движением. Я чувствую, как между нами снова вспыхивает остро, больно, так, как это было когда-то ранее.
Внутри все клокочет. Такую злость, наверное, нельзя держать в себе, но я делаю именно это сжимаю, не выпускаю.
Он что-то говорит, голос низкий, срывается на шепот.
Чего. Ты. Добиваешься.
Его слова я почти не слышу в ушах стучит кровь, дыхание рвется наружу. Я не хочу плакать при нем, но подступающие слезы будто издеваются.
Глеб делает шаг, я отступаю к стене здания. Расстояние между нами наполняется недосказанностью, старой болью и чем-то незримым, что еще не исчезло окончательно.
Хватит, выдыхаю я. Отодвинься!
Но он не слушает, делает шаг еще ближе, припирает меня к стене!
Его взгляд прожигает меня до самой сути. Словно до сих пор помнит все: мои страхи, мои слабости, то, как я раньше позволяла ему быть ближе, чем кому бы то ни было.
Хочется спрятаться. Сбежать. От него, от себя, от боли, что накатила из ниоткуда.
Я спрашиваю себя для него это что-то значит? Или он просто злится? Или ему так же больно, как и мне?
Как разговаривать теперь с ним, если сердце стучит как бешеное? Как смотреть ему в глаза, когда столько обид и разочарований между нами?
Это невыносимо. Я не справлюсь.
Если он дотронется что тогда? Я знаю себя: не смогу оттолкнуть.
А потом Потом возненавижу его еще сильнее.
Он все еще смотрит на меня так, будто кроме меня никого нет. Будто я все еще та, единственная.
Не просто Алина из прошлого. Не просто мать его сына. А женщина. Та, которую он теряет, но все еще хочет. Со всеми моими ранами, страхами, ошибками.
Такой, какая я есть.
Я с трудом отвожу взгляд.
Пожалуйста.
Что?! Я не ослышалась.
Глеб отходит и засовывает руки глубоко в карманы брюк, смотрит на меня, но не в глаза, а как будто сквозь меня.
Я не справляюсь. Довольна? Я. Не. Справляюсь. Сын со мной давно не разговаривает, как раньше. Огрызается, обзывается, плюется. То перевернет еду, то испортит одежду няне Одной вообще паспорт сжег! Он ведет себя как маленький дьяволенок, никогда таким не был. Поэтому я решил, что ему лучше будет с бабушкой и дедушкой, я решил, что авторитет и сила его чему-то научат. Но я ошибся. Все стало только хуже. Я не знаю, что делать.
Это признание сорвалось так неожиданно, но стоило всего.
Я вдруг увидела в Глебе боль
Боль отца, отчаяние мужа и семьянина, который тоже чего-то лишился.
Остался при деньгах
и авторитете, большом доме и крутом бизнесе
Он ворочает миллионами, но не может справиться с собственным сынишкой.
Как это, должно быть, его сильно задевает и ранит.
Привези сына.
Поехали к нам. Домой.
Нет, отхожу на шаг. Дай сыну телефон, я ему позвоню и скажу, что ты отвезешь его ко мне, оставишь и уедешь.
***
Глеб привез мне сына.
Я отвоевала право видеться с ним чаще, чем два раза в неделю на выходных.
Это была моя первая маленькая победа в череде поражений
Глава 13. Она
Мое сердце будто оттаивает медленно, болезненно, с осторожностью. Как будто внутри меня находится тайная комната с занавешенными окнами, и вдруг сквозь щели начинает просачиваться свет. Но когда сын тянется ко мне, улыбается, и я учусь всему с самого начала.
Не быть идеальной матерью.
Быть просто мамой, которая любит так, как умеет любить.
Просто быть в его жизни, наслаждаясь каждым мгновением.
Разлука научила меня многому, и теперь я с благодарностью принимаю каждый момент, каждую его улыбку ценю и берегу.
С Глебом по-прежнему холодно общаемся. Все наши разговоры сухие, короткие, исключительно по делу, будто мы не бывшие, а старые враги.
Больше никаких многозначительных взглядов, ни одного тесного контакта или разговора на грани.
Мы ведем себя так, как должны вести себя разумные взрослые, которые находятся в разводе.
Это не больно. Почти.
Все идет своим чередом, пока не звонят из школы.
По поводу Ильи у него проблемы с поведением и успеваемостью.
Нам назначила встречу с психологом, уже на следующий день.
Вечером договариваемся с Глебом о встрече.
Просто и нейтрально пишу ему:
«Забери меня с работы, поедем вместе»
Ведь так проще и разумнее, сэкономлю время.
Когда Глеб появляется на парковке, я сразу замечаю его взгляд на себе.
Пристальный, тяжелый.
Невыносимый взгляд, который я чувствую кожей.
В руках у меня букет нежные розовые тюльпаны и подарочная коробка конфет.
Взгляд Глеба цепляется за этот букет, задерживается там.
Его пальцы на ручке двери сжимаются до белых костяшек.
Он говорит резко:
Ты готова?
Я только киваю и стараюсь не обронить ни одной эмоции.
Его голос ледяной, и движения резкие, как у хищника, которому что-то мешает. Смотрит на цветы в моих руках, будто именно этот букет и есть причина всех проблем нашего сына.
Мои пальцы подрагивают он это замечает, и я ощущаю, как волна скрытой ярости пробегает по салону машины.