Неестественно улыбаясь, мать взяла в ладонь тонкую руку. Губы дергались, подбирая правильные слова и наконец выдали:
Папа тебя любит и будет любить. Это неизменно, как звезды на небе или она поискала глазами по комнате зацепку. Порой, самое простое объяснение самое правильное. Мысленно прокляла тот день, когда доверилась сестре и впустила змею в свой дом.
Конфеты в моем рюкзачке никогда не заканчиваются, подсказала Наташа, обняв мама за шею.
Да, согласилась Аля. Она сама кладет их туда каждый день по одной.
На следующий день Полевая, подрассчитав дневной трафик дел, села на рейсовый автобус и поехала к матери. Ее брали сомнения, правильно ли она поступает Но то, что Крис явилась в садик к Наташе это уже край. У Алевтины есть долг перед дочерью и своей совестью. Своей и больше ничьей. Она прекрасно осознавала, что совершает ошибку, но ничего с собой поделать не могла. Внутри все сжалось, как перед мегавзрывом накопившихся обид.
Глава 8
Степное! гаркнул управляющим автобусом и с пшиком гидравлики,
дверь шумно откинулась, выплевывая пассажиров из салона.
Аля, подхватив сумку, устремилась на выход. Она немного задремала под мерное гудение мотора и покачивание. Холодный ветер взбодрил, как и знакомый унылый пейзаж. Здесь ничего не меняется, словно время в поселке Степном застыло на одной отметке дыра дырой. Та же площадь перед Домом культуры. Несколько серых пятиэтажек в ряд, а дальше частный сектор, куда ей и дорога.
Женщина шла, смотря себе под ноги и не сразу поняла, что обращаются к ней. Отвыкла как-то от девичьей фамилии, рефлексы не сработали.
Калинина, ты что ли? окликнул грубый прокуренный мужской голос, в котором не сразу узнала Алевтина своего одноклассника Ивана Горохова.
Она не откликнулась, просто встала и смотрела на наглеца, всю школу ее донимавшего зловредными каверзами, пока не появился в последнем классе Сашка.
Какие люди в Голливуде. К мамке приехала? дыхнул ей в лицо пивным перегаром, отвратительно скалясь передними крупными зубами.
К маме, коротко ответила Аля. Привет, Вань. Отвела взгляд от его ехидно улыбающегося небритого лица.
Не трудно догадаться, что Горохов наслышан об их ситуации с Кристиной. В Степном ничего не скрыть. На одном конце поселка кто-то скажет, что дешевое масло завезли в магазин, через пятнадцать минут его не станет на прилавке. И дело совсем не в сотовой связи. Все люди здесь, как единый механизм Альтернативная секта формирования общественного мнения, любящая ставить клейма на каждого.
Этот пропащий, никудышный.
Эта соседка дура-дурой. Ее и обмануть не грех.
Не поздоровалась один раз, задумавшись невзначай гордая больно. Наверное, в лотерею выиграла, вот и зазналась.
Их семье постоянно доставалось от соплеменников. Горстями. Не жалея. Матери особенно шептались ядовито в спину: «Ишь, родила двоих не пойми от кого, а праведницу из себя строит».
Алька раньше мечтала залезть на водонапорную башню и заорать, так чтобы на том конце Степного услышали: «Да, пошли вы все! Все вывместе!».
Давай, провожу, это был даже не вопрос от бывшего хулигана.
Ванька прилипнет, как банный лист на смоле, хрен отдерешь. Аля только косилась в его сторону, прибавив шагу. Под ногами чавкал серый снег, испытывая ботинки на прочность. Ветер немного стих, словно устыдился, что мало для одной маленькой женщины препятствий случилось.
Красивая, ты Алька. Дурак твой муж. Я бы тебя на эту шлендру не променял, смачно харкнул себе под ноги. Ванька заложил руки в карманы заношенной куртки и растопырив локти, «случайно» касался ее пальто, прижимаясь все ближе, словно его намагничивало.
Началось то, о чего Аля боялась. Будет Горохов ковыряться в ее ранах с упоением, мусолить по больному наждачкой.
Санек, наверняка и не знает, от него ли залетела Кристюха. Она, знаешь ли пошло гоготнул гусем, намекая на распущенность сестры.
Так, Ваня, спасибо, что проводил, но дальше я сама, рыкнула на него, широко распахнув синие глаза, смотрела без страха, с нажимом. Брови нахмурила.
Что-то там было такое, в алькиных глазах, отчего Горохов согласился отстать. Он несколько раз оборачивался, надеясь, что Аля его окликнет, может, переспросит, что про ее Кристину по поселку треплют. Не дождался. Со злости пнул комок снежной грязи и пошел в сторону магазина, догнаться пивком с тоски.
Чем ближе родной дом, тем больше ныло под третьим ребром слева. Она держалась за калитку и набиралась сил, чтобы оттолкнуть дверцу от себя.
Не пущу-у-у! выбежала мать с растрепанными волосами, накинув на домашнее платье только шалюшку. На ногах носки в розовых сланцах. Аля, уезжай! Христа ради прошу, раскинула руки, как птица-наседка.
Домой не пустишь? Аля сглотнула ком в горле. Ты за нее, да? Она тебе дороже? Полевую затрясло от жалящей обиды и несправедливости.
Уходи, доча. Не надо вам встречаться. Худо будет, в глазах матери дикий страх. Только непонятен, не распознан он для сердца, получившего «от ворот поворот» от родного дома.
Хорошо, кивнула Аля, сипло отвечая. Уйду. Предай Крис, что если еще раз подойдет к моей дочери и скажет гадость Я ей всю рожу лживую исцарапаю. Всю жизнь будет на косметологов работать.