Как у тебя дела на личном? Ты говорила, что встретила мужчину своей мечты? Аля отпила из чашки чай, продолжая радоваться общению с сестрой. Наконец-то она образумилась, как говорила мама по телефону и перестала пропадать вечерами с «не пойми кем».
Я жду от него ребенка, глаза Крис вспыхнули тысячами искр. Она положила руку на живот и стала поглаживать едва заметную выпуклость.
Оу! Поздравляю! хотела кинуться Аля обниматься, но услышала, что ее муж закашлялся, подавившись кофе.
Подожди, сейчас водички налью, Алевтина кинулась к куллеру и подставила кружку, наливая холодной воды. Обернулась и застыла в непонимании. Саша встал и стал дергать ее сестру за руку, шипя на нее с багровым лицом:
Сука, ты специально?
Сашенька, давай будем честными, захлопала Кристина глазками и повернулась к Але, победно вздернув подбородок. Я беременна от твоего мужа, Аля. Так получилось. Мы не смогли сдержать своих чувств.
Вода текла мимо, и Аля не замечала. Она глупо таращилась на обоих, мозг никак пока не воспринимал информацию, отказывался. Не может такого быть. Не с ней. Не с ними. Саша любит ее по-настоящему. Он за нее в огонь и в воду, отобьется медными трубами. Криська шутить совсем не умеет, зараза Надо бы посмеяться ее подколу, да не получается. Из алиных губ какой-то хрип идет, будто в старой батарее воздух спускают с мутиной и пузырями.
Пошла вон! верещал Александр, которого трясло от бешенства. Вон пошла, блядь, и чтобы я никогда тебя больше не видел! Выдернув шатенку со стула, потащил ее волоком в сторону двери. Никаких больше денег. Поняла? Чтобы там у тебя ни было, ублюдка не признаю!
Не признаешь ты, признает суд! визжала ему в такт Кристина. Будешь платить, как миленький! И овца твоя будет платить
Рот свой говнистый заткнула! Не смей говорить о моей жене! послышался шлепок. Женский вскрик на высокой противной ноте.
Их крики долбили и долбили, будто кувалдой по бедной Але.
На сыром полу нога у Алевтины поехала, и она шлепнулась прямо в лужу, продолжая держать чашку в руках, половина из которой вылилась на нее, расползаясь темным пятном по одежде. Встать бы, не позориться, но ноги не слушались, и голова кружилась от мыслей: «Не может быть! Не правда!». Сашка самый лучший муж и отец на свете.
Аль, любимая, он опустился на колени рядом, с надрывом повторял ее имя, пытаясь поймать ее затуманившийся взгляд. Я виноват. Но послушай меня, родная
Все не так, как кажется? она поднесла чашку ко рту и отпила глоточек, совершенно не почувствовав онемевшего языка во рту. Тело тоже ее предавало. Руки опустились. Несчастная кружка выпала. Уходи, Саша. Уходи. Сейчас.
Не могу оставить тебя в таком состоянии, Аль. Скажи, что мне сделать? Я не знаю, что делать?! обхватил голову руками и повалился вперед, уткнувшись в ее мокрые и холодные колени. Сильные пальцы больно цеплялись в кожу, словно хотел удержать.
Сдохни.
Глава 5
Тебе нужно полежать, Аль. Попробуй уснуть. Я схожу за Наташей в сад. Потом мы все обсудим, родная, гладил по пушистым волосам.
Хотелось прилечь рядом и зарыться в них, вдыхая любимый запах, надышаться, как в последний раз. Не отпускать. Просить сто раз о снисхождении, умолять ее простить ошибку Но это слабое искупление. Аля не поймет всех вещей, что она одна в его сердце. Была, есть и будет. Слишком жена правильная и категоричная. Он бы и сам не понял, не смог забыть, если в каком-то пьяном угаре Алька, вдруг, отдалась другому. Где та грань добра и зла? Саша не знал. Не знал, как бороться с разлучницей, если Крис действительно беременна.
Александр смотрел на бледное лицо своей женщины. Ее нервная система правильно поступила, сделав перезагрузку. Аля спит, словно провалилась забытье. Ему бы так все забыть, стереть из памяти тот день и предыдущие, которые стали лишь ожидаем занесенного над бедной сашкиной головой меча. И вот случилось. Он не умер, дышит, говорит. Но четко понимает, что сейчас рубануло по всей семье. В мясо. Раскидав на мельчайшие кусочки.
Собрав последнюю волю в кулак, он отступал. Отступал, чтобы проявить такт и уважение
к той, что предал неосознанно.
Я люблю тебя, Аленький, обернулся у входа.
Аля открыла глаза и заскулила. Наоравшись в подушку до хрипа, до садящего горла, до вздутых вен на висках, затихла. В груди пекло, словно ее пытали каленым железом. Она дышала ртом, как собака на солнцепеке, разве что язык не наружу. Потолок кружился, затягивая ее в водоворот отчаяния. Осознание того, что родные, самые близкие люди могли так поступить с ней, причиняло дикую боль, нечеловеческую. Хотелось кататься, чтобы скинуть эту удавку. Рвать. Кусать. Бесноваться, вереща раненым зверем. Но, Аля просто лежала и смотрела в потолок.
Она лежала, когда хлопнула дверь и голос дочери спросил:
Где мама?
Натусь, маме нездоровиться. Иди в свою комнату и поиграй немного. Я принесу маме воды, фоном шел голос, который в одночасье стал раздражителем.
Его тихие шаги. Кровать прогнулась рядом.
Аль, попей водички. Там пара капель валерьяны.
Он содрогнулся от пустого взгляда покрасневших глаз с лопнувшими капиллярами.