Четыре мушкетера и все-все-все. Книга первая. Туда. Алексей Александрович
Пролог
Каким непостижимым и чудесным образом очутились в упомянутой мной крепости четыре славных мушкетера, история до своих потомков не донесла, но разговор меж тем, средь них состоялся примерно такой:
Война эта рано или поздно окончится и я вижу наперед все, что ожидает каждого из нас: Арамис покинет этот суетный мир и станет аббатом.
О, да, сударь. Мир это склеп.
Портос вернется домой, женится, жена будет давать ему деньги по воскресеньям и родит ему, между прочим, четырнадцать детей!
Таких маленьких, кругленьких, обаятельных Портосиков.
ДАртаньян станет маршалом, конечно, и уйдет на пенсию, до этого совершив немало подвигов.
Почему бы нет? Ну а Вы, дорогой Атос?
А я а я поселюсь в каком нибудь маленьком домике в Руссильоне.
Так что, значит, больше мы никогда не встретимся вместе?
Встретимся, друзья мои, обязательно встретимся!
Когда же?
Двадцать лет спустя.
А может быть, десять?
Или через три четыре столетия!
На этих словах, милая беседа молодых людей была прервана оглушительным взрывом, случившимся, надо отдать должное в самой непосредственной близости от них. Видно какой то нетерпеливый гугенот, кому и отдаем, указанное строкой выше должное, бахнул из пушки или какого другого крупнокалиберного орудия, стоящего на вооружении протестантов, ни разу не подумав о последствиях. А последствия эти, не заставили себя долго ждать. И в первую очередь для четверки неразлучных друзей собутыльников, коими как Вы уже догадались были Атос, Портос, Арамис и конечно ДАртаньян, чью пламенную речь самым беспардонным образом нарушил случившийся катаклизм. Беззаботно тусящую и весело общающуюся еще минуту назад компанию мушкетеров, со всем находящимся меж них провиантом, разбросало в разные стороны.
С этого взрыва и начинается сия правдивая история, в которой вымысла, уверяю вас чуть да маленько.
В общем, хвала снайперу гугеноту. Без его точного попадания, не было бы данного веселого повествования. Итак преступаем.
Глава 1. Приключения начинаются
Ну в смысле финальный шанс, повторил он, непонятно к кому обращаясь. Здоровяк, пошатываясь встал на ноги. Ощупал себя всего, снизу доверху, затем в обратном направлении сверху донизу и убедившись, что не ранен и не убит, смачно потянулся, похрустывая суставами. В процессе похлопывания по разным частям своего обширного тела, в кармане камзола обнаружился, украденный с праздничного стола, здоровенный кусок курицы. Градус настроения серьезно скакнул вверх. Употребив находку, Портос пришел в такое благодушное состояние, что начал мыслить вслух, а это являлось показателем наивысшей степени умиротворения:
Ну что же дружище ты жив, а это само по себе уже неплохо, и продолжал:
А вот подкрепиться тебе не помешало бы.
К чести Портоса нужно отметить, что в процессе знатных, продолжительных гулянок и застолий, которые на постоянной основе устраивались скучающими от безделья мушкетерами, уже изрядно поднабравшись в огромных количествах вина, пива и непонятного происхождения сидра, мог он часами разговаривать с лошадьми, собаками, деревьями и другими представителями флоры и фауны. Беседы эти, как правило в итоге сводились к вопросу:
Ты меня уважаешь?
После чего, не получив от собеседника внятного, да и вообще какого либо ответа, находящийся в алкогольной нирване гигант, наносил тестируемому оппоненту могучий, невероятной силы удар, а именно свою коронку правый боковой.
О том, что удары достигали своих целей, свидетельствовали постоянные, не успевающие заживать на мушкетере следы от лошадиных копыт, укусов собак и просто сломанные, от соприкосновения
с более плотными древесными субстанциями, томящиеся в гипсе мощные кулаки мушкетера. Подраться он любил всегда. Так и говорил:
Я дерусь, потому что дерусь.
Его более молодой друг, а речь сейчас пойдет о ДАртаньяне, кротким нравом тоже не отличался и сойтись в рукопашной был далеко не дурак. А дураком он был, потому что лез в драку, всегда и везде, с поводом и без оного. Отправляющий сына на заработки в Париж, дражайший родитель, находящийся надо отметить в самом, что ни на есть распрекрасном расположении духа, с того факта, что спихивает наконец то со своих плеч совершеннолетнего тунеядца и бездельника, был пьян уже с утра и напевал:
Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс
Куда бы ни увлек Вас верный конь,
При Вас мой меч фамильный и песенка при вас.
И хлопая коня по заду, что бы уже нес к подвигам ратным, надежду Гаскони, забирающего с собой фамильную реликвию и служащую надежной защитой от всех зол песню, вручил тому рекомендательное письмо со словами:
Сын мой, вот я тут «маляву» нашмалял, не проунитазьте ее. Найдете в Париже моего армейского дружка де Тревиля, передайте ему привет на словах от меня и эту просительную бумаженцию. В знак нашей старинной с ним дружбы, он Вас по блату возьмет к себе в контору на работу.
И уже совсем на прощанье, батя напутствовал наследника своего, проникновенной мудростью:
Деритесь сын мой, там, где нельзя. И уж тем более деритесь там, где можно.