Хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
Мы смотрим друг другу в глаза, выплёскивая все эмоции сразу.
Запретное притяжение, раздирающее изнутри, заставляет затрепетать мои ноздри, но прежде чем я успеваю отвернуться, Саша тянет меня к себе за затылок, а его пальцы зарываются в волосы, не оставляя ни шанса на отступление.
Он давит не больно, но решительно и в следующую секунду его губы сминают мои в требовательном, обжигающем поцелуе.
Я стону ему в рот и прикусываю нижнюю губу сильнее, чем собиралась. Саша дёргается
и рычит в ответ, но вместо того чтобы отпустить, только яростнее прижимает меня к себе, руша остатки сопротивления.
Влажный язык захватывает мой, цепляется, обвивает, поглощает и я сама не замечаю, как начинаю отвечать: запоздало и жадно, забывая, зачем вообще пыталась бороться.
42
Манера вождения, как всегда, резкая и быстрая, как и характер владельца машины, но сейчас она волнует меня меньше всего на свете.
Я странным образом знаю, что нахожусь в безопасности.
Во мне автоматически включается инстинкт покорности, хотя внешне этого не скажешь: плечи зажаты, руки лежат на коленях, дыхание сбивается на короткие, неглубокие вдохи.
Я не знаю, где тебя искать, чтобы поговорить и при этом не подставить, признается Саша, потирая переносицу и отъезжая от заправки. Квартира плохой вариант. Работа ещё хуже. Мне показалось, что сейчас самый лучший из возможных. Я херово себя чувствую с тех пор, как ты ударила меня по лицу.
Ауди устремляется вперёд по трассе, проезжая незнакомый сосновый лес и редкие придорожные кафе с тускло мерцающими вывесками. Я напрягаюсь, машинально стискивая ремень безопасности.
Тебе нежелательно покидать местонахождение без уважительной причины, чтобы избежать недоразумений, осторожно напоминаю.
Устинов включает поворотник, сбавляет скорость и сворачивает на узкую просёлочную дорогу, уходящую вглубь леса.
Удивительно, но даже в этот момент сердце не бьётся быстрее. Во мне нет ни страха, ни паники только грудь становится тесной, а пальцы судорожно сжимаются на ткани сиденья.
У меня есть уважительная причина, поясняет Саша.
Свет фар выхватывает из темноты колючие кусты, корни и редкие отражатели на обочине.
Мы едем долго. Или дорога просто кажется бесконечной то поднимаясь в гору, то проваливаясь вниз.
Ауди выезжает на открытый участок, и мы оказываемся на вершине небольшого обрыва, под которым раскинулась тёмная, широкая река. Это зрелище завораживает особенно сейчас, когда я так и не подошла к ней тогда, на базе отдыха.
Саша глушит двигатель, но не гасит фары. Тишина становится плотной и давящей изнутри, и я хватаю стакан с чаем, первой выбираясь наружу.
В лицо сразу бьёт ветер, пахнущий водоемом, и губы начинают печь сильнее потому что недавний поцелуй впитался в ткани и теперь откликается даже на прикосновение воздуха.
За спиной слышится, как открывается водительская дверь, затем громкий хлопок и тяжёлые шаги, которые с каждой секундой становятся ближе.
Я не оборачиваюсь. Даже не дышу глубже. Только делаю глоток остывшего чая, чтобы сбить расползающуюся по телу дрожь.
Мне понравилась ваша компания, отвешиваю вполне искренний комплимент. Понравилось то, с какой лёгкостью вы отдыхали, купались и веселились.
То, что Саша стоит прямо за мной, подсказывает тень она заставляет кожу на затылке покрыться мурашками. Тень настолько высокая, что накрывает мою, в который раз напоминая о разнице в габаритах и росте.
У меня не было против него шансов, когда Устинов вытаскивал меня из такси. Не было ни одного потому что я сама хотела ему их дать.
Я не планировал задерживаться заехал, чтобы поздравить лучшего друга, но услышал, что рядом отдыхает прокуратура, и как-то сразу передумал.
Я резко разворачиваюсь и поднимаю взгляд от широкой грудной клетки, по линии подбородка и скул, пока не встречаюсь с насыщенными зеленью глазами. В тот же момент по спине пробегает ток.
Саше идёт любой выбранный стиль хоть домашний, хоть деловой, хоть спортивный, хоть пляжный. Ему идёт и то, как он держится. Неважно где в зале суда или на пустыре.
Я ловлю себя на том, что не могу от него оторваться, потому что он удерживает меня взглядом прицельным и точным, словно вбирает в себя миллиметр за миллиметром, не отпуская ни на вдох, ни на выдох.
Скажи честно, что ты сделал, когда понял, кто я? прищуриваюсь, склоняя голову на бок. Упивался тем, что поимел прокурора, а не наоборот? Было приятно чувствовать себя выше зная, что я даже не догадываюсь, кто ты на самом деле? Кому ты рассказал, Саш? Родным? Друзьям? Вы смеялись? Перечитывали переписку, комментируя, как наивно я на тебя купилась?
Вопросы сыплются из меня нескончаемым потоком. Те самые, что мешали спать, доводили до тошноты и лезли
в голову, как заевшая пластинка.
Эй, стоп, Оль. Хватит.
Что? непонимающе развожу руками.
Я не смеялся. Ни разу. Даже мысленно. Никто из моих друзей не знал о тебе ни слова, жёстко пресекает мои догадки Саша, указывая рукой в сторону дороги. Никто из тех, кого ты видела.
А кто знал?
Только мой безопасник. Проверенный временем и обстоятельствами человек.