От него были попытки пригласить меня на танец, но ни одна не увенчалась успехом.
В каком бы состоянии и в какой бы обстановке ни находилась, я прекрасно знаю: некоторые люди оставляют ощущение грязи ещё на расстоянии и тем более, если подпустить их ближе.
Из всех присутствующих я позволяю себе один танец с молодым помощником из нашего отдела, который, краснея до корней волос, вежливо приглашает меня, протягивая руку, пока я поддерживаю разговор с Валентиной Петровной о рабочих новостях.
Выйдя на импровизированную площадку, опускаю ладони на его плечи, стараясь держать приличную дистанцию. В голову моментально лезут сравнения с Сашей, обнажая разницу так резко, что хочется поскорее закончить.
Очень непривычно видеть вас вне работы, Ольга Дмитриевна, произносит Кирилл. Не в строгом костюме и без папок в руках.
Рост, габариты, энергетика и манера двигаться всё абсолютно отличается. Всё не то, хотя молодого коллегу я не воспринимаю как человека, с которым вообще могла бы быть связана хоть в каком-то смысле.
Время от времени даже мне дают разрешение быть человеком, шутливо отвечаю. Но не волнуйся, с понедельника порядок восстановится: будут и костюмы, и папки.
Повернувшись, я машинально веду взгляд в сторону соседей там, где гремит музыка, звучит задорный смех и царит небольшой хаос.
Девушки собрались в кружок и извиваются в одних крошечных купальниках, не заботясь о приличиях, наслаждаясь вниманием и беззаботным весельем.
Пока я делаю несколько вялых шагов в такт мелодии, взгляд исподлобья пронзает меня быстрее, чем я успеваю отвернуться.
Саша стоит у кромки шатра, и из его губ тянется сизая струйка дыма. Тело кажется расслабленным, но в этой ленивой позе скрыта сдержанная сила хищника как и в пальцах, сжимающих сигарету чуть крепче, чем нужно для безобидного жеста.
По шее и к щекам ползёт краска, но Кирилл разворачивает меня, и картинка перед глазами меняется. На секунду я теряю Устинова из виду и тут же снова сталкиваюсь, словно привязанная к нему невидимой нитью.
Где находится домик номер триста пять, я даже не
интересовалась как и тем, как вытащить его из чёрного списка. Во мне достаточно здравого смысла, чтобы не устраивать себе приключений с заранее известным финалом. И нет ни одного адекватного довода, кроме физической тяги, который заставил бы меня без оглядки прыгнуть вместе с ним в бездну.
Впрочем, зачем рискует Саша, зная, что я всё равно ему помогу, что бы ни случилось, тоже не понимаю. Это глупо, самонадеянно и опасно!
Если пока что любопытный Степурин спокоен и поглядывает только в мою сторону, злясь на отказ, то стоит ему увидеть лишний контакт или уловить малейшую связь и здравствуй, лавина слухов, подозрений и вопросов.
Поэтому, когда к Устинову подходит загорелая, длинноногая девушка, я выдыхаю быстро, будто отпустило.
Её не нужно упрашивать, на неё не нужно давить. Даже раздевать особо не нужно: тонкие бретельки купальника сами сползают с плеч, и она периодически их поправляет. Но не так, чтобы прикрыться скорее, чтобы подчеркнуть, что прикрывать там нечего.
Ольга Дмитриевна, спасибо за танец, вежливо говорит Кирилл, отстраняясь, но до последнего не выпуская мою руку. Надеюсь, я не слишком вас замучил.
Вернувшись на своё место, я вновь втягиваюсь в беседу с Валентиной Петровной, киваю, поддакиваю и улыбаюсь в нужных местах. Но всё это на автомате. Внутри я лихорадочно перебираю варианты, прикидывая, в какой момент будет лучше уехать.
Кто-то из сотрудников уже потихоньку откланивается, а самые стойкие планируют ночёвку в гостинице на территории базы.
Быстрицкая тянется к бокалу, рассказывая, как в молодости завалила первое громкое дело, и неосторожным движением проливает алкоголь на скатерть. Я вскакиваю, мечусь глазами в поисках салфеток и в следующую секунду меня обдаёт ледяной волной, когда Саша берёт за локоть загорелую девушку и, не раздумывая, уводит её прочь.
Казалось бы, стоит сбросить с плеч груз и отпустить, но что-то вязкое и неприятное оседает внутри, не давая дышать полной грудью.
Все движения становятся какими-то отрывочными, приглушёнными, словно между мной и реальностью натянули плотную вуаль. Меня хватает на полчаса, после чего я заказываю такси, прощаюсь с виновницей праздника и, накинув сверху примятую клетчатую рубашку, направляюсь к центральным воротам, куда вызывается меня проводить Кирилл.
Слова прощания, которые он говорит, проносятся мимо, и я сажусь в салон, распуская волосы и откидываясь на спинку сиденья.
Стоит автомобилю тронуться с места и отъехать пару-тройку метров, как напротив, рядом с густым кустарником у забора, вспыхивают фары знакомой машины, притаившейся в темноте, и несколько раз мигают, подавая однозначный сигнал.
Кажется, это за вами, устало говорит таксист, потирая пальцами переносицу.
Я прикусываю губу до крови. Сердце бьётся так яростно, будто готово разнести рёбра изнутри, когда я прошу водителя не обращать внимания и наконец ускориться.
41
Это прозрачный намёк на чаевые, которые могли бы сгладить его недовольство, и я готова заплатить, лишь бы поскорее оказаться подальше отсюда.