Что-что, а врать он умеет искусно.
Это лишнее, говорю как можно беспечнее, отодвигая лимонад. Я хочу расслабляться и отдыхать. Если тебя мучает чувство вины то зря. Всё в порядке, Саш.
Скачки сердца больно бьют в рёбра, но на поверхности всё та же маска равнодушия.
Когда ты планируешь ехать домой? спрашивает без церемоний.
Когда планирую тебя не касается. Я уже договорилась с коллегой. Он меня отвезёт. Или я останусь ночевать в гостинице здесь же. Пока не определилась.
Я отрываюсь от точки, которую всё это время гипнотизировала, и в тот же момент Саша поворачивает голову. Наши взгляды схлёстываются жёстко, беспощадно, без возможности спрятаться. Вызывая искры в животе и сбивая дыхание раньше, чем я успеваю собрать остатки самоконтроля в кучу.
Нет, упрямо отрубает он.
Что значит «нет»?
Со скрежетом отодвинув стул, встаю с места, оглядываясь назад и перестраховываясь. Все наши отвлечены и заняты шашлыками. Но это ничего не означает. Абсолютно ничего, что позволило бы мне забыть о рамках.
Я не уеду отсюда, пока мы не поговорим, отчеканивает Устинов. Мы можем сделать это в доме или уехать вместе. Я буду ждать столько, сколько нужно, пока ты не согласишься.
Появление бармена уже никого из нас не смущает, потому что мы слишком увязли в своём противостоянии. Саша давит взглядом, словами, интонациями. Так, словно выискивает во мне слабые места, куда можно бить.
Я проезжаюсь взглядом по его лицу: по выгоревшим на солнце бровям, длинным ресницам, отросшей щетине и, быстро скользнув ниже, к ходящей ходуном груди и прорисованному кубиками животу, так же стремительно возвращаюсь обратно.
Мне ничего от тебя не нужно. Ни сожаления, ни извинений, ни даже объяснений, сбивчиво отрезаю любые попытки на сближение. Ни, тем более, секса. Мне достаточно наступить на грабли один раз, чтобы не повторять этого снова.
Когда разворачиваюсь на выход, ощущаю, как мелкие иголки впиваются в спину, цепляя лопатки и поясницу.
Твердолобости Саше не занимать, но он не учёл одного что и я не склонна сдаваться. Даже перед ним. Даже, чёрт возьми, когда разум с треском сдаёт позиции.
40
Что-что, а ставить девушек на колени этот мужчина умеет с лёгкостью. В нём море уверенности и притягательности, и, в некоторой степени, он сам не до конца осознаёт, какое влияние может оказывать на весь женский пол.
С протяжным «Са-аш, ты идёшь играть?» пролетаю мимо и направляюсь к шатру под палящим солнцем. День сегодня действительно жаркий. Именно поэтому Валентина Петровна решила собрать всех на базе отдыха, а не в душном помещении ресторана.
Ну и ещё потому, что это гораздо дешевле.
На столы накрывают
коллеги, мясо жарит Степурин вместе с моим начальником отдела. Сама виновница торжества попивает вино, сидя в плетёном кресле. Но ей это позволительно.
Нас собралось двадцать человек прокуроры, несколько помощников, сотрудники канцелярии и бухгалтерии. Обычно я не езжу на подобные мероприятия и не слишком тесно дружу с коллективом, предпочитая разделять эти две плоскости работу и личную жизнь. Не потому что я высокомерна или нелюдима, а потому что слишком хорошо знаю: это почти всегда заканчивается плохо.
У меня есть люди, с которыми приятно перекинуться парой слов о новых назначениях, резонансных делах и чьих-то неудачных судах, но никогда о проблемах в семье, в отношениях с сестрой или с любимым мужчиной. Всё, что слагают обо мне в стенах прокуратуры, исключительно догадки, основанные на слухах.
Думаю, узнай кто-то из коллег, что мой выбор пал на Александра Устинова человека, чьё имя фигурирует в уголовных материалах, меня бы растоптали без права на оправдание.
Если бы об этом узнали родители я потеряла бы их доверие быстрее, чем осознала бы масштаб катастрофы, которую сама же и устроила.
В юности мне запрещали общаться с такими мальчиками, как Саша. Предостерегали, что с ними легко потерять голову и ещё легче себя. Проблемные, прущие напролом, неспособные вовремя остановиться.
Но это не мешает мне пялиться на него, когда Устинов снова выходит на поле большой, агрессивный, полный той силы, от которой одновременно хочется держаться подальше и тянуться ближе. Удар за ударом он отбивает мяч на территорию противников. А потом, вместе с дружной компанией, направляется к реке, чтобы сбить жар после игры.
И в этот момент внутри меня рождается трепет тихое, едва уловимое желание принадлежать ему, хоть на секунду.
Я не брала купальник, поэтому просто стою в тени и наблюдаю за остальными, вцепившись в стакан с лимонадом.
Разница между нашим шатром и соседним ярко бросается в глаза: здесь порядок и натянутые улыбки, там шум, смех и полное отсутствие правил. Мы держимся особняком, они наслаждаются жизнью, ни на кого не оглядываясь.
Когда на улице начинает темнеть, в шатре загораются гирлянды и фонари, протягивая между столами мягкие световые дорожки. Пахнет дымом, жареным мясом и сладким вином.
Из колонок в разных концах площадки доносится своя музыка где-то танцевальная, где-то попса.
У нас старые хиты двухтысячных, потому что за плейлист ответствен Степурин, и этим, в принципе, можно оправдать весь уровень происходящего.