Сейчас заходит суд, шепчет адвокат. По команде встали. Когда спросят говоришь кратко. Всё остальное на мне.
Этого адвоката нашёл Игорь. Сказал, он один из лучших в городе. Спокойный, чёткий, собранный. Не лезет с сочувствием, не даёт ложных надежд. Раньше уже вёл дела нескольких наших общих знакомых и это для меня как фильтр.
Судья располагается за столом, поправляет бумаги. Секретарь называет дело, проверяет явку сторон. Я подтверждаю своё присутствие, озвучиваю фамилию, дату рождения, место жительства. Всё ровно и взвешенно. Я отрепетировал эти данные в голове уже раз двадцать, чтобы не сбиться.
Судья просит прокурора озвучить суть подозрения и обоснование меры пресечения. Когда Оля поднимается, у меня пересыхает во рту.
Я заигрался, назначая встречу за встречей даже тогда, когда стоило бы остановиться. Делал это, прекрасно понимая, что в какой-то момент всё закончится. И, скорее всего, плохо.
Когда она едва не расплакалась, это стало для меня отрезвлением. Потому что до того момента я даже не задумывался, что вообще способен её ранить.
принимая во внимание добровольную явку подозреваемого, отсутствие судимостей, наличие регистрации по месту жительства и предоставление первичных объяснений следствию, считаю возможным избрание меры пресечения в виде личного обязательства, заканчивает
Оля, в очередной раз ударяя меня обухом по голове.
Адвокат предупреждал, что обычно прокурор настаивает на более жёстком ограничении, а до личного обязательства спускает уже он.
Оля могла бы просить домашний арест и я был к этому готов. Я, в принципе, был готов ко многому. Но не к тому, что мне дадут шанс.
Судья объявляет перерыв для совещания, и в повисшей тишине я украдкой смотрю на Олю.
Она опускается на своё место, постукивая колпачком ручки по столу. Спина прямая, подбородок чуть приподнят. Ни единого жеста, ни взгляда, чтобы выдать, что между нами что-то было. А я многое бы отдал, чтобы она хотя бы на секунду взглянула в мою сторону.
Мои плечи опущены, но в целом поза зажата, будто я жду удара, который всё никак не случается.
Руки сцеплены, стопы вжаты в пол. Именно в таком состоянии я слушаю, как объявляют решение, которое определяет, где и каким образом я проведу ближайшие месяцы.
Суд постановил: применить к подозреваемому Устинову Александру Вадимовичу меру пресечения в виде личного обязательства сроком на шестьдесят дней. Обязать подозреваемого являться по первому требованию следователя, прокурора или суда, а также не покидать пределы населённого пункта без разрешения.
Мозг фиксирует слова, но я почти ничего не чувствую, кроме опустошения.
Свобода насколько она вообще уместна в моей ситуации вроде бы должна радовать. Но вместо этого в голове застревает один вопрос, алогичный и даже немного абсурдный: а могла бы Оля захотеть увидеться со мной ещё, пока действует это личное обязательство? Чисто теоретически. Очень-очень осторожно. Ведь оно в какой-то степени развязывает руки.
Я выхожу из зала одним из последних, провожая глазами её тонкую фигуру, пока не теряю из виду. Пульс зашкаливает, когда я гашу в себе желание ускориться и броситься следом. По части терпения я, вроде бы, давно натренирован. Но именно сейчас оно даётся тяжелее всего.
Ну как? встречает меня Игорь, нервно расхаживая возле автомобиля.
Нормально.
Попрощавшись с адвокатом, я забираюсь в салон и кратко пересказываю основное, не вдаваясь в подробности. Тон глухой. Я вообще какой-то прибитый, и как себя вытряхнуть из этого состояния пока не понимаю.
Мне не нравится твой настрой, Сань, произносит Игорь, раздражённо хрустя костяшками.
Почему?
Соберись уже, что ли.
Я опускаю стекло, щёлкаю зажигалкой и затягиваюсь дымом просто чтобы чем-то занять руки.
Ты говорил, что у тебя есть связи в аппарате через какого-то знакомого задумчиво протягиваю. Скажи, ты бы мог сделать так, чтобы Белогорскую мягко вывели из дела?
Я понимаю: она должна была заявить отвод, как только стало понятно, что у нас была личная история. Но раз не сделала этого значит, у Оли были на то причины. Возможно, даже глупые. Не до конца рациональные.
Если бы ты не был долбоёбом, спокойно бросает Игорь, ты бы сам заявил о вашей связи и сбил тем самым часть доказательств. Но ты, я вижу, решил сыграть в благородство Как будто это вообще кого-то спасёт
37
Основная деятельность временно работает в ограниченном режиме.
В «Форстрек» уже наведывался следователь официально «для уточнения по ряду договоров». По факту прошлись по бухгалтерии, забрали копии документов и задали пару формальных вопросов.
С тех пор в офисе стало чуть тише. Никаких панических сборов или бегства персонала, к счастью, не было, но ощущение, что воздух стал гуще, до сих пор не уходит.
В таком режиме я отрабатываю рабочую неделю: провожу совещания, ставлю задачи и делаю вид, что всё под контролем. Иногда даже сам почти верю. Сотрудники тем более: в их глазах я по-прежнему тот, кто знает, куда идёт. Хотя на самом деле давно сбился с курса.
По привычке в пятницу вечером у меня уже зудит под кожей от нетерпения, которое раньше означало, что скоро состоится встреча с Олей. Сейчас это просто остаточный рефлекс, который организм почему-то всё ещё считает важным соблюдать.