31
На улице рассвет. Из открытых окон двадцать третьего этажа видно, как небо окрашивается в приятный персиково-серый цвет.
Когда Саша вышел на балкон покурить, я проснулась от щелчка захлопнувшейся двери. Но тело всё ещё остается ватным, тяжёлым, не готовым отпускать остатки сна.
В голове настойчиво крутятся обрывки прошедшей ночи: сильные ладони на моей коже, настойчивое «ещё чуть-чуть» и хрип в голосе, от которого до сих пор мурашки по спине.
Всё перемешано, как кадры из фильма. Как из самого-самого красивого фильма. С таким количеством ощущений, что не хочется ни думать, ни анализировать.
У моей бабушки была загородная дача. Мы с сестрой проводили там почти всё лето. Однажды Ира увидела, как на дерево забрался крошечный котёнок. Конечно, сама она лезть не стала заявила, что ветки под ней не выдержат, и, не моргнув, погнала мелкую меня, растягиваю губы в улыбке, вспоминая тот день, как сейчас. Ну я и полезла. Всё шло нормально, пока я не оступилась ветка треснула, и я полетела вниз. Приземлилась неудачно: поцарапала лицо, а кожу возле уха разодрало о сучок. Шрам остался с тех самых пор.
Смелая.
Очень. Думаешь, стоит свести?
Нет. Он не портит.
Подчёркивает красоту? коротко посмеиваюсь.
Я к нему привык.
Мы сплетаем наши пальцы в воздухе. Мужская ладонь большая, сухая и тёплая. Наощупь немного шероховатая, и на фоне моей этот контраст только подчёркивает её мягкость.
А у тебя есть брат или сестра? вдруг интересуюсь.
Брат. Младше почти на десять лет, отвечает Саша после небольшой паузы.
Впервые слышу.
Ты никогда не спрашивала, а я не видел смысла рассказывать.
Я открываю глаза, встречаясь с зеленью глаз напротив. Она такая густая и насыщенная, что я тону в ней и даже не пытаюсь выбраться. Не предпринимаю ни единой попытки!
Раньше мне казалось, что мой типаж это кареглазые брюнеты, но, видимо, типаж это до первого человека, который рушит абсолютно все шаблоны. С ним не так, как я привыкла но, может, именно так и правильно?
Какие у вас отношения? лениво веду дальше.
Нормальные. Адекватные. Мать родила его от отчима и, считай, сразу забила хуй. Когда у меня получилось зарабатывать забрал Дениса к себе. А когда он стал совершеннолетним, а я как раз собирался жениться,
помог ему с отдельным жильём.
Я утверждала, что не чувствую ревности, но сейчас, быстрым потоком по венам, разгоняется именно она сбивая дыхание и стягивая пояс на груди.
Да, я, чёрт возьми, ревную.
Я. Ревную!
Это прошлое у каждого из нас оно есть, но мне всё равно неприятно об него спотыкаться.
Поэтому я больше не задаю вопросов. По этой же причине отрываю щёку от твёрдого живота Саши, намереваясь поспать час-другой.
Правда, сделать это не удаётся он тянет меня на себя, и, легко, но настойчиво, целует.
Ладонь обхватывает затылок, пальцы зарываются в волосы, слегка стягивая их. Я не отодвигаюсь. Замираю. Через раз дышу.
Его язык толкается между моих губ жадный, влажный, до дрожи знакомый. Кислород между нами испаряется, как будто его и не было.
Я отворачиваю голову, и щетина чуть царапает кожу, словно Саша метит территорию. Метит, оставляя мурашки и что-то тягучее, как лава, где-то под рёбрами.
Пытаюсь перекатиться обратно, вернуть себе подушку и тишину, но он не отпускает ловит, удерживает и прерывисто дышит мне в шею.
Оль Ну, Оль
Ночнушка задирается вверх одним рывком и улетает на противоположную сторону кровати. Саша проводит ладонью по груди и сжимает не грубо, но без лишней деликатности. Просто берёт, как своё.
Следом он откидывает одеяло и я оказываюсь верхом: тёплая, полусонная, полностью в его власти. Тело реагирует скорее, чем успевают проснуться мысли, обиды или ревность.
Заниматься сексом при дневном свете когда видно каждую тень, неровность и реакцию почему-то стыднее, чем ночью. Но в то же время адски возбуждает смотреть сверху вниз: как подрагивают крылья носа, приоткрыт рот, как Саша вцепляется в мои бёдра пальцами до красных отчётливых пятен.
Отодвинув тонкую полоску стринг, я приподнимаюсь на коленях и направляю в себя член. Опускаюсь плавно, с глухим шипением от воздуха, от жара, от натяжения внутри. Всё плотно, сладко и по-хорошему больно.
Немаленький размер выталкивает из меня весь воздух, заполняет до предела, до последней клетки, превращая меня в тугую, трепещущую оболочку, заточенную только под него.
Да, вот так, рассеяно кивает Саша.
Кровать поскрипывает, когда он начинает двигаться навстречу быстро, с отдачей, подмахивая бёдрами так, что я едва удерживаюсь на нём, теряя ритм.
Я провожу ладонями по крепкой, мужественной груди, наслаждаясь тем, как под пальцами перекатываются мышцы.
Хочется пошутить на всех ли девушек до меня так сильно скрипела кровать, или я особенно вдохновляющая. Но мне неожиданно закрывают рот, проталкивая между губами пальцы.
Саша цепенеет, и я чувствую, как в его теле нарастает то самое напряжение то, от которого на лбу и висках выступает пот. Зрачки расширяются, он дышит глубже, а я продолжаю с нажимом, с энтузиазмом, с удовольствием, посасывая пальцы, чуть втягивая щёки и задорно играя языком.